Арабская тайна: почему ослы не пьют вино?Каких-то полсотни лет назад европеец, да, впрочем, любой приезжий, оказавшийся в трущобах Касабланки или лабиринтах старого Марракеша, рисковал получить удар в спину кривым арабским кинжалом. Хотите испытать нечто подобное? Если – да, поезжайте в Алжир. В Марокко ничего подобного давно уже не происходит. Хотя Марракеш, Фес, Эс-Сувейра остались такими же, какими были и пятьдесят, и пятьсот лет назад. В этом и есть главное преимущество современного Марокко – попасть в живое средневековье, увидеть те же лица, одежду, жесты, вещи, услышать те же звуки, слова, но... Пребывая в безопасном комфорте. 8/10/2001 Неспешный отдых в кресле Джимми Хендрикса
Из бойниц торчат жерла бронзовых пушек. За стеной громоздятся друг на друга глинобитные побеленные дома с плоскими крышами. Минареты-призмы, слившийся с небом океан, рифы, буруны, чайки, лодки, предвечерний зов муэдзина, подковообразные иззубренные арки, ярко-голубые рамы и ставни, внутренние дворики с обязательным фонтаном... Это Эс-Сувейра, неприступная крепость средневековых пиратов, работорговцев, ростовщиков и – самый романтичный город современной Африки.
Негров продавали на площади перед городскими воротами. Их свозили со всей Африки, и предложение превышало спрос. Лишних рабов впрягали в повозки, заставляли тесать камень, сотнями использовали для колдовских обрядов, за любую провинность казнили, причем по-восточному изощренно – пытливый турист найдет вмурованные в крепостную стену кольца позорных столбов и остатки хитроумных приспособлений для крючкования и колесования. А в донжоне свалены ядра с приваренными цепями – их надевали на ноги галерникам.
Очень долго негры не приезжали сюда по своей воле. Но вот в середине 60-х в Эс-Сувейре появился Джимми Хендрикс. По одной версии, его привлекла свежая красота Эс-Сувейры, по другой – застучал в сердце пепел загубленных здесь предков.
В кафе Rial Amadine Джимми Хендрикс курил гашиш, пил 50-градусную мехью – сделанную из инжира пахучую водку, и сочинял песни, самая известная из которых – «Замок в песках», про руины Дар-Султана. Еще он играл на гитаре, причем не мог играть обыкновенным способом в волшебной Эс-Сувейре и потому перебрасывал гитару за спину, заламывал руки и своими фантастически длинными пальцами управлялся со струнами за спиной. Когда ему наскучивало играть, он левитировал. Старший метрдотель Rial Amadine вспоминает, как мальчишкой он подсматривал за левитирующим негром, и хорошо помнит, зачем врать: Джимми Хендрикс парил в нескольких сантиметрах над ковром.
Сейчас Rial Amadine – кафе и отель. В тихом дворике вокруг фонтана расставлены столы. Любимое кресло Джимми – вот оно, в глубине двора. А стоптанные сандалии чьи? Его. И кальян его. И портрет короля висел на том же месте, Джимми умер тридцать лет назад, а Хасан II – только что, в Марокко время не торопят. А весы старинные чьи и прочая антикварная рухлядь, разложенная на почетных местах, – тоже Хендрикса? Да нет, это один еврей уезжал из дома по соседству, он бросил... О, как поют канарейки в клетках и журчат струи ленивого фонтана! Говорить совсем не хочется, – хочется пить пиво или мехью и курить кальян. А пообедать лучше в рыбных харчевнях на берегу.
Здесь то и дело причаливают рыбацкие лодки, из них выгружают корзины со скатами, акулами, сардинами, осьминогами. Прямо на месте разгрузки все это жарят, тушат, пекут – и подают на грубо сколоченные щелястые столы, под навесы из дешевой клеенки. За столами сидят десятки туристов и по смешным ценам едят жареных угрей, печеную макрель, королевских креветок в марокканских глиняных горшках и гребешков в раковинах, пьют свежевыжатый апельсиновый сок, пиво и вино.
Вечером Эс-Сувейра таинственна, потому что таинственен пробивающийся сквозь ставни тусклый свет из маленьких арабских комнат. А днем – всюду гомон, торговля, женщины шарахаются от объектива, закрывают лица голубыми накидками.
Сорок лет назад город был богаче, степеннее, хитрее. Ныне бывшие обитатели Эс-Сувейры обосновались в Тель-Авиве и Иерусалиме, там они построили точно такие же кварталы с узкими улочками и внутренними двориками. Но в Израиле эти кварталы сегодня успешно сносят, марокканские евреи переселяются в современные дома. Вспоминая прошлое, многие из них каждый год приезжают в родную Эс-Сувейру – здесь все осталось так, как было сотни лет назад.
Ширина большинства улиц и переулков не превышает двух метров. Вдобавок улочки перекрыты арками, чуть тень – и от дикого камня веет холодком. Интересно гулять и рассматривать надписи на стенах. Каббалистические символы и вывески бывших синагог перемешаны с арабесками и вполне европейскими номерами, названиями улиц, рекламами.
Вот – фаянсовая звезда, вписанный в окружность глаз, спиральная надпись на иврите, а рядом – вырезанная из песчаника «рука Фатимы», она оберегает живущих в доме мусульман от козней Иблиса и слуг его шайтанов. Вот – подкова над ветхой деревянной дверью, кованым гвоздям, может быть, сотня лет, а может, – триста. Подкова у марокканцев не символ счастья, а оружие против нечистого, она символизирует копыто, которым будет раздроблен череп злоумышленника. Вот опять арабеска, и опять против шайтанов: «а'узу би-ллахи мин аш-шайтан ар-раджиб». В романтической Эс-Сувейре, где все настраивает на поэтический лад, шайтаны поджидают повсюду – не зря ведь в средневековые времена марокканцы считали, что шайтаны вдохновляют поэтов.
Эс-Сувейра играет в прятки, кружит по своим лабиринтам. По соседству можно обнаружить два разных названия и сорокалетней давности вывеску, под которой продают совсем уже не то или вовсе ничего не продают. В бывшей керосинной лавке – европейская бакалея, в микве (это подземный иудейский бассейн для ритуальных омовений) – живут, спускаются домой по истертым ступенькам. На старых дверях – а они почти все старые – имеется обязательное зарешеченное окошко. За дверью – двор и лишь потом вход собственно в дом. Частный дворик всегда вымыт, ухожен. У арабов разделение частное-общественное такое же четкое, как и у русских. Свою квартиру убираю, а на лестнице сорю, поэтому невозможно отличить богатый дом от бедного – снаружи все живут одинаково ветхо, патриархально, неказисто.
В Эс-Сувейре все обрывается на полуслове, все таинственно, недоговорено. Тайны и истины – для тех, кто не спешит, спокоен, для тех, кто найдет время посидеть в кресле Джимми Хендрикса.
Танец рук, туфли маленького Мука и берберский чай
Марракеш – древняя берберская столица Марокко, живой средневековый город в центре страны.
Душа Марракеша – площадь Джема-эль-фна. Здесь туристов сразу окружают бесчисленные торговцы, лжегиды, мальчишки-проводники, оборванцы и псевдоохранники. Отвязаться от них не так сложно, по крайней мере назойливость этой публики не идет ни в какое сравнение с назойливостью их египетских коллег. «Нет» по-арабски – «ля». Ля-ля-ля!
Под треск кастаньет и вытье глухих дудок прыгают негры гнауа из таинственной секты акробатов. Танцоры так отчаянно вертятся, прыгают и выкрикивают сакральные слова, что к концу танца глаза у них закатываются, руки обвисают плетями. Когда они немного успокоятся, то садятся как будто бы отдохнуть – и тут впадают в настоящий религиозный транс. Одни бормочут что-то себе под нос, другие замерли, не шевелятся, третьи смотрят сквозь тела, навесы и стены и видят что-то нам не видимое. Заплатив, зрители расходятся – негры больше не прыгают и потому не интересны. На площади много других забав!
Вот танцовщица исполняет «танец рук». Сначала сидит, укрытая плотным покрывалом, и выделывает руками затейливые штуки – то похлопывает – ласкает воздух, то резко притягивает, подминает под себя пустоту. Гиды научно объясняют, что истоки танца – молитва и религиозное действо. Слова! Зритель не дурак, зритель понимает сексуальную сущность зрелища. Танцовщица молода и горяча, но укрыта, и потому искушает не лицом и не животом, а руками.
За сотни лет мусульманских запретов женщины научились руками показывать все, что хотят. Если не хватало жестов, они разукрашивали руки понятными для посвященных знаками, затейливой вязью.
И сейчас на площади работают рисовальщицы. Туристок они мажут густой хной за тридцать дирхем – мажут грубо, быстро. Марокканкам, которым необходимо обрадовать мужа или привлечь жениха, «делают руки» за триста дирхем, тогда это уже не вялые завитушки. Вглядишься – в темно-желтых щупальцах бездонная пропасть, упал туда – и обняли липкие лианы, попался сладострастный араб.
Ариф АЛИЕВ.
|
