ТАКАЯ ЖИЗНЬОтечественные журналисты как сговорились: обуреваемые светлой печалью за судьбы своих бывших соотечественников, новых израильтян, они с грустью повествуют о панических настроениях, царящих в израильском обществе в связи с нескончаемой чередой террористических актов. Иногда создается впечатление, будто нашему читателю настойчиво навязывают мысль о невыносимой жизни там, о том, что люди пребывают в страхе, что страх одних удерживает в своих квартирах, других гонит вон из страны. 8/10/2001 Похоже, дружное осуждение политики Израиля – уже не столь эффективное средство обработки наивных мозгов, более популярный прием – сетование на безысходность. Это, по мысли политпиарщиков, легче съедается и быстрее переваривается. Что тут возразишь? Так уж мы все устроены: они, в Израиле, переживают за нас после каждого взрыва на московской улице, обрывают телефоны, а мы задыхаемся от волнения после каждого взрыва в Иерусалиме, Хайфе или Тель-Авиве. Однако и там, и тут надежно работают защитные механизмы, и мы всякий раз продолжаем жить так, будто ничего не случилось. Просто жить. А иначе и свихнуться не долго.
Собственно, об этом наш самодеятельный опрос. Он репрезентативен в той мере, в какой способно быть убедительным любое конкретное чувство, переживаемое каждым конкретным человеком.
Броня, жительница Хайфы, приехала в Израиль из Одессы 30 лет назад.
– Слово «тревога», пожалуй, точнее всего передает общее настроение. Но внешне все ведут себя так, как будто ничего не происходит. На улицах, в театрах полно людей. В кинотеатрах, как это было всегда, мало народу. Кафе забиты, рестораны тоже. Но нелегко, нелегко.
Асе 18 лет, бывшая москвичка, в Израиле 10 лет. Она старшеклассница, летом подрабатывает официанткой в тель-авивском ресторане «А про по».
– Мои родители сейчас в отпуске – в Москве. Мне пришлось остаться: надо готовиться к психотесту, получать водительские права... Конечно, родители волнуются, требуют, чтобы я им звонила и не выходила из дома без мобильника. Просили не ходить в кино. Но фильм с Джулией Робертс я же не пропущу ни за что! В нашем ресторане народу всегда много. Правда, на следующий день после теракта в ресторане в Кирьят-Моцкин у нас не было ни единого клиента. А уже через день все было как обычно.
Полина в Израиле одиннадцатый год. Ей сейчас двадцать, живет в Ришон-ле-Ционе, служит в армии в Тель-Авиве, по вечерам работает – следит за порядком в зале филармонии. Среди погибших в теракте у дискотеки были ребята из школы, которую она закончила год назад. Сама Полина тогда чудом не пошла на танцы – уделяла внимание отцу, приехавшему в гости из Москвы.
– Пока это не касалось нас лично, мы ни на что не обращали внимание. А когда коснулось, было тяжело. Но не страшно. Я не видела еще ни одного человека из моих сверстников, который побоялся бы выйти на улицу или пойти куда-то. Взрослые – да, они боятся за детей. Родители могут пытаться ограничивать своих детей. Но делается это скорее формально: не иди туда или сюда... Но это никого не останавливает.
Среди пожилых есть такие, которые очень боятся. Некоторые даже запираются дома и вообще не выходят. Но я сама с этим не сталкивалась, только слышала об этом. Слышала, что люди меньше ходят в «каньоны» – супермагазины. Но мне это не заметно.
В армии офицеры чувствуют за нас ответственность. И в конце дня даже могут бросить фразу типа «не пользуйтесь тремпом (попутками), будьте осторожны». Это длится день-два после очередного теракта. А потом опять забывается.
Обычно я тремпом не пользуюсь. Это запрещено. Езжу на автобусах. Иногда, конечно, нарушаю. Но и тогда не я ловлю попутку, иду с солдатами. Надо просто быть внимательным, смотреть, к кому в машину садишься.
Те, кто раньше подумывал об отъезде из страны, наверное, сейчас получил дополнительный толчок. Но не думаю, чтобы кто-нибудь испугался, собрал шмотки и побежал. Такие вещи делаются не из-за одного теракта, не из-за двух или трех.
Саша и Таня – бывшие москвичи, врачи тель-авивских больниц. В Израиль приехали весной 1991 года.
– Конечно, все происходящее крайне противно. Осенью мы собирались в Париж, но отменили отпуск – побоялись оставлять детей одних. В Тель-Авиве спокойно, если не считать волнений в Яффо, теракта у дискотеки и стрельбы на улице Каплан. Но в Израиле ведь все очень близко. Страна действительно маленькая. Не по территории. Все знают всех. Среди жертв теракта непременно окажется кто-то из родственников-знакомых-одноклассников-однополчан твоих сослуживцев. А это очень приближает трагедию. Она не абстрактна.
Наш корреспондент Михаил Хейфец, житель иерусалимского района Рамот, переехал в Израиль из Ленинграда в начале 70-х.
– Сам я закопался в своих текстах и почти не выхожу из дома в последние дни. Поэтому пульса улицы не чувствую. Жена сегодня была в городе, как раз когда случился этот неудавшийся теракт у русской церкви. По ее словам, чувствуется, что люди немножко нервные. Хотя какой-то особой паники нет. Но, конечно, все люди по-разному реагируют.
Мы-то сами на это вообще не обращаем внимания. Это наша жизнь. Так мы здесь живем. Так же, как вы относитесь к тому, что у вас есть рэкетиры. Где-то там, на другой улице есть рэкетиры, у них какие-то разборки... Вы же не нервничаете из-за этого.
Зива – уроженка Израиля, сабра. Родилась в Хайфе, после окончания Еврейского университета осталась в Иерусалиме. Живет в районе Шхуна царфатит (Французский квартал) в трех минутах ходьбы от знаменитой мельницы Монтефиоре.
– Это наш образ жизни. Что тут еще скажешь?
Я только что вернулась из ресторана. Мой брат с двумя детьми и беременной женой приехал из Хайфы повидать меня. Мы ужинали в гостинице «Хайятт».
Хотя на самом деле я сейчас меньше выхожу. Не бываю в центре города. Совсем не бываю на улице Бен-Иехуда, на Мелех Джордж. Но в «каньон» «Малка» за новой кофточкой все равно пойду, если понадобится. Гулять там не стану, а по делам – хожу везде.
Некоторые из моих друзей уехали в Европу – на лето. Те, что остались, живут обычной жизнью. Может создаться впечатление, что люди стараются больше сидеть дома – в обычно людных местах сейчас пусто. Но вокруг моего дома, на Эмек Рафаим в ресторанах по вечерам свободных мест нет.
Историк Леонид Прайсман, бывший москвич, в Израиле лет 15. Живет в Иерусалиме, в районе Рамот.
– Ничего живем. Подозреваю, воюем. Это наша обычная жизнь. Мы к ней привыкли. Но, без сомнения, тревожно, тяжело. Моя дочка-школьница по вечерам подрабатывает в магазине в центре города на улице Бен-Иехуда. Естественно, нам неспокойно. Мы же не знаем, какую улицу для атаки палестинские террористы выберут в очередной раз. Но попытайся мы дочку взять под домашний арест, она бы нас далеко послала. Сегодня же, знаешь, был теракт в Иерусалиме. К счастью, обошлось без жертв. А она сейчас именно там – на работе.
В целом жизнь продолжается, люди ходят и в кафе, и в кино... Но когда мы собираемся к нашим друзьям в Гиват-Зеев, сомнения закрадываются: стоит ли рисковать?
Судя по израильской статистике, есть определенный процент израильтян, которые подумывают об отъезде. В числе моих знакомых, а круг их очень широк, таких нет.
Возможно, сразу после крупных терактов люди меньше выходили из дома. Меньше народу в центре. Но ненамного. Что можно сказать с полной определенностью: значительно, во много раз меньше стало иностранных туристов. Индустрия туризма находится в тяжелом, глубоком кризисе. Естественно, израильтяне значительно меньше посещают арабский квартал Старого города.
Когда ко мне приезжают гости из-за границы, я вожу их и к Храму гроба Господня, и на Масличную гору. Последнее время мне этого делать не доводилось. Пришлось бы, конечно, повел бы. Дорога к Храму гроба Господня идет через арабский квартал. В светлое время дня я туда пойти не побоюсь. В темноте там ходить глупо. Так было всегда.
Володя в Израиле 13 лет. Он программист, живет в Иерусалиме в районе Неве-Яаков. Чтобы добраться домой из центра города, где Володя и его жена работают, приходится проезжать через арабские деревни.
– Народ боится. Во всяком случае, в обычно людных местах народу меньше. Скажем, сейчас в Музеон Исраэль открылась очень интересная выставка китайских шедевров. Когда мы шли туда в прошлую субботу, то думали, что придется долго стоять в очереди, а потом продираться через толпу, чтобы что-нибудь увидеть. Оказалось все иначе. То есть народу было больше, чем в обычный день, но совершенно несопоставимо с тем, что было бы, если бы не боязнь оказаться в людном месте.
Многие боятся отдыхать на израильских курортах – едут за границу.
Но это касается вовсе не всех. Люди менее осторожные, более молодые ходят везде, отдыхают, где им хочется, где привыкли, скапливаются в людных местах.
На днях на дороге из центра города в Неве-Яаков обстреляли автобус и ранили двоих. Наш район не просто окружен арабскими деревнями, он примыкает к территории, не принадлежащей Израилю. Здесь это был уже не первый обстрел автобуса. А примерно месяц назад в подземном гараже одного из соседних домов взорвался автомобиль. К счастью, что-то там не получилось, обошлось.
Я знаю, что многие боятся. Но рутина жизни сильнее страхов.
Уезжают ли люди из страны? Из-за этого? Я таких не знаю. У моей сестры есть приятели, которые недавно уехали в Канаду. В служебную командировку. Возможно, они бы не приняли этого предложения, если бы в стране было спокойнее. Но теперь никто не верит, что они вернутся.
А вот тебе другой пример. У нас есть знакомая – американская гражданка. Ей ничего не стоит уехать в Америку. Но она, при том, что очень боится, уезжать не хочет. Она христианка и, чтобы успокоиться, ходит к Храму гроба Господня. Рассказывает, что сейчас там совершенно пусто: она и служители.
У нас сильно выросла безработица. Моего сына недавно уволили из большой фирмы. Причем, если раньше пособие выплачивали пять месяцев, то теперь – три. Попробуй за такое время подыскать себе работу! Это я к тому, что экономическая ситуация в стране – куда более сильный побудительный мотив для отъезда, чем страх.
Я заметил, что повышенную тревожность испытывает тот, у кого маленькие дети. Когда дети идут в школу, едут в автобусе, шатаются неизвестно где, родители сходят с ума.
Вообще психология у людей, живущих в разных местах страны, совершенно разная.
Есть четыре категории. Первая – те, кто не живет в Израиле. Они боятся приезжать сюда. Вторая – те, кто живет в Тель-Авиве, Хайфе, Реховоте. Они боятся приезжать в Иерусалим. Третья – жители Иерусалима, для которых передний край – это территории. Ну и четвертая – сами жители территорий.
Одного из жителей территорий – Стивена, бывшего американца, я нашла на отдыхе – в городке Кирьят-Шмоне. Этот городок на севере страны часто обстреливали в ливанскую войну. Сейчас здесь спокойно. На следующий день после нашего разговора он с женой и двумя младшими сыновьями возвращался домой – в Эфрат.
Дорога из Иерусалима в Эфрат проходит по палестинской автономии, через туннели под Вифлеемом. Весь последний год ее постоянно обстреливали. Там убили и ранили нескольких жителей Эфрата.
– Сейчас на дороге много блокпостов.
– Значит, теперь ездить не страшно?
Ответом был веселый смех обоих супругов. (Они говорили со мной из машины по сотовому телефону – в системе hands free.)
– Не страшно только в офисе и дома. А по пути, конечно, волнуешься.
– Страх не гонит людей из Эфрата? (В этом городе живут преимущественно американские евреи, им-то совсем не сложно вернуться в Америку.)
– Нет. Никто не уезжает. Даже наоборот: приезжают новые семьи, хотя и меньше, чем обычно.
Виктор с женой живет в иерусалимском районе Гило – том самом, что обстреливается из арабской деревни Бейт-Джала.
– Очень кисло. Район испоганили – кругом мешки с песком. Мой бизнес умер – туристы не едут. Одна надежда была на жену – у нее кресло в парикмахерской в самом центре города. Так и тут полный облом: вчера за весь день всего один клиент!
Материал подготовила Наталия ЗУБКОВА.
|
