ТЕПЛЫЙ ПРИЕМ В ХОЛОДНОЙ ШВЕЦИИШведская семья ‒ это не про жизнь втроем. Хотя про постель – только очень образно. Постель, которую шведы делят с тысячами беженцев. Постель, дом, работу и, в конце концов, страну. Смотришь на толерантного шведского льва и не понимаешь, почему тот пропускает на свою территорию толпы переселенцев. И при этом не рычит, а учтиво протягивает лапу, говоря «Добро пожаловать!» на разных языках. 20/11/2016 
Журналист Алексей Севриков отправился в Мальме и встретился с его жителями, старыми и новыми, аборигенами и мигрантами. Этот текст, опубликованный порталом Sweden.ru – о том, что такое на самом деле шведская семья, и о том, как чужие становятся своими в городе, чем-то похожем на обычный областной центр.
В 2015 году в 9,8-миллионную Швецию прибыли просить убежища 163 тыс. человек. Это высочайший показатель по Европе в пересчете на душу местного населения. Тем не менее, в сравнении с Германией или Венгрией скандинавская страна редко упоминалась мировыми СМИ в контексте миграционного кризиса. Шведская система выстояла под нагрузками и продолжает работать, как техника из шведской же рекламы, где все сделано с умом.
Точкой входа примерно для трети беженцев был и остается город Мальме. Более 300 тыс. населения, до столицы (Стокгольма) 600 с лишним километров, а рядом – граница (с Данией), которая из-за наплыва людей временно перестала быть условной. В Мальме попадают через Копенгаген по Эресуннскому мосту – 40 минут на электричке.
Тех, кто в силу разных причин покинул родную страну и сумел добраться до Швеции, ждет не менее сложный и долгий путь интеграции. Начинается он с Migrationsverket – Государственного миграционного управления. Его офис в Мальме полон очередей. С утра до вечера сюда подъезжают одинокие мужчины и женщины, большие и маленькие семьи, дети без сопровождения взрослых – кто-то прибывает самостоятельно, кому-то помогает полиция.
Сириец Абид не может сдержать слез радости: он только что воссоединился с женой Зарифой и двухлетним Али. Спасаясь от обстрелов в городе Алеппо, он не успел вывезти всю семью сразу и в течение десяти дней со старшим сыном Кадиром ждал встречи. Зарифе помог родной брат: добросил до Турции, а потом купил авиабилет в Копенгаген.
«Почему Швеция? Здесь, в Гетеборге, несколько лет живет мой бывший коллега. Он рассказывал, как тепло в этой стране принимают мигрантов, помогают найти работу. Хотелось бы попасть в крупный город, но мы не в том положении, чтобы выбирать. Главное, я и мои дети теперь в безопасности, есть крыша над головой. Будем начинать новую жизнь и надеяться, что в Сирию вернется мир, а с ним и мы», – говорит Абид и идет занимать очередь.
Очередь электронная, как в банке. Заявители проходят собеседования, представляют имеющиеся документы. Специалисты Государственного миграционного управления в связке с другими госструктурами проверяют информацию и выдают (или не выдают) разрешение на пребывание в Швеции. Несмотря на то, что власти работают на пределе возможностей, время ожидания решения может достигать двух лет.
«Это стресс для системы, – признает один из координаторов миграционного управления в Мальме Йенни Серман. – И нам пришлось понизить стандарты проживания, чтобы обеспечить всех нуждающихся. Но, даже размещая людей в школах, спортзалах, мы каждому предоставляем спальное место, питание, предметы личной гигиены, шкаф для хранения вещей, одежду – все необходимое для жизни. Соискатели убежища получают право на срочную медицинскую, в том числе стоматологическую, помощь, а также лечение, которое нельзя отсрочить. Причем дети до 18 лет пользуются услугами здравоохранения в том же объеме, что и обычные шведские дети».
Спортзал – радикальный вариант на первое время. Миграционные службы совместно с муниципалитетами подбирают более комфортные условия вроде общежитий семейного типа и даже квартир. Только населенный пункт беженцы выбрать не могут: возможно, навстречу бесплатному жилью придется ехать за тысячу километров на север страны. Хочешь остаться в Мальме или перебраться в Стокгольм? Без проблем, но тогда ищи и оплачивай свой угол самостоятельно. Как только беженец получает официальный статус, перед ним открывается шведский рынок труда. Служба занятости (Arbetsförmedlingen) в рамках специальной программы разрабатывает двухлетний план индивидуально под соискателя.
«У сирийцев в целом хорошее образование, среди них есть высокопрофессиональные учителя, врачи, инженеры, которые Швеции очень нужны. А, например, беженцы из Эритреи (четвертая по численности группа беженцев в Швеции после сирийцев, иракцев и афганцев) часто не имеют за плечами даже 9-летней школы, – рассказывает старший административный сотрудник Службы занятости Фредрик Меллер. – Поэтому одним мы находим подходящую вакансию за два-три месяца, других отправляем на повышение квалификации, третьих – на полноценное обучение. Мы не хотим, чтобы люди с высшим образованием прислуживали в гостиницах и ресторанах. Если ты был преподавателем университета в своей стране – будь им и в Швеции!»
Программа службы занятости предусматривает пособие – 308 крон в день. Для Швеции это не запредельные деньги (бизнес-ланч здесь стоит около 100 крон), но достаточные, чтобы соискатель не бедствовал, учитывая бесплатную или частично компенсируемую аренду жилья. Трудоустройство облегчается знанием английского языка, которым большинство шведов владеют свободно, однако шведский в приоритете (программа включает интенсивное обучение национальному языку).
По данным Службы занятости, 32 % участников находят работу в период действия программы интеграции. В течение десяти лет в Швеции трудоустраивается 70% новоприбывших, показывают исследования профессора Питера Бевеландера. Не ущемляет ли такая гуманная политика права самих шведов? Ответ на этот вопрос гораздо шире прилавков рынка труда.
Швеция давно перестала идентифицировать чужих. Страна относительно безболезненно пережила миграционные волны, хлынувшие с Ближнего Востока и Балкан еще в прошлом веке, и сегодня вы не увидите на улицах много стереотипных скандинавов. В Мальме почти половина населения (44%) – иммигранты или дети иммигрантов, которых без иронии можно называть коренными шведами. Все смешалось, и сразу не разберешь, кто здесь местный со стажем, а кто новоприбывший беженец. Последние не клянчат деньги у прохожих. Просящих милостыни совсем мало, и это, как правило, очень флегматичные по сравнению с нашими цыгане.
Пока вынужденные переселенцы ждут разрешения на пребывание, волонтеры помогают им учить язык, устраивают футбольные матчи, вечера музыки и другие «погружающие» тусовки. Мусульмане в привычной для себя атмосфере (в Швеции все есть – мечети, исламские школы, халяльные рестораны и супермаркеты) учатся разделять новые ценности. Например, равные права женщин на образование и работу.
Интеграция не всегда проходит по сказочному сценарию. СМИ сообщают и о стычках мигрантов с местным населением, и о серьезных конфликтах в местах временного размещения беженцев.
«Такое случается, когда ментально разные люди живут скученно. Но если проанализировать все подобные события, вы увидите, что их объем ничтожен и сопоставим с ситуацией в обычной стране, где вообще нет проблемы беженцев», – уверяет профессор Бевеландер.
Вопреки европейскому тренду, партии антииммигрантского толка не набрали в Швеции большой популярности. В Стокгольме и тем более в Мальме в принципе не принято говорить о национальной идентичности. Тот, кто всерьез считает, что новый приток беженцев угрожает «шведскости», в лучшем случае причисляется к радикалам, в худшем – к сумасшедшим. «Какая может быть угроза? Разве что блондинов станет меньше», – иронично заметит типичный швед.
Мы можем соглашаться или спорить, но они так видят солидарное общество.
|
