ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН В ЕВРОСОЮЗ ч.1Как известно, прошлым летом чешские власти ввели визовый режим с Украиной. Теперь при пересечении границы чешские таможенники требуют украинцев предъявить обратный билет и сумму, эквивалентную 30 долларам на каждые сутки пребывания в стране, а туристы-одиночки должны еще пройти собеседование в консульстве. Впрочем, эти меры не стали неожиданными: Чехия хочет в Евросоюз, а он требует строгих правил въезда в страну. Но это не единственная причина. 1/2/2000 Чехия давно стала эпицентром новой волны так называемой «русской» эмиграции. Сначала эта волна была золотоносной: в Прагу и Карловы Вары выезжали, в основном, «новые русские», волоча за собой богатую добычу. Но сейчас с каждым месяцем «русская» эмиграция деградирует. На берега Влтавы уже потянулись мелкие мафиози-беспредельщики, гастарбайтеры и низшего сорта правозащитники, которые пытаются доказать чешским властям, что приехали за политическим убежищем. Эта братия Чехии уже не нужна.
Год назад я отдыхал в Чехии дикарем, жил в пансионате у своих знакомых, с которыми когда-то обитал в одном дворе, и познакомился с русскоязычной общиной изнутри. Я говорю «русскоязычной», потому что русскими в Чехии называют всех жителей бывшего СССР, будь то казахи, украинцы или грузины. За последние годы сюда переселилось почти 100 тысяч человек из стран бывшего Союза. Но это лишь официально. Столько же, если не больше, обитает нелегально. Еще целая армия наших соотечественников имеет в Чехии свой бизнес, но продолжает пока жить на родине. Страхуется на случай, если здесь опять что-нибудь «рванет».
Дмитрий и Наталья, хозяева пансиона в Стршешовицах, у которых я остановился, – типичные представители оплаканного позапрошлой осенью отечественного среднего класса. Он – закончил факультет почвоведения МГУ, она – кандидат филологических наук. Работали в крупной турфирме, получали две с половиной тысячи «зеленых» и чувствовали себя очень неплохо. Дефолт поставил в тупик: или получать государственную подачку в обреченном НИИ, или – менять родину. На тот момент они несколько раз уже побывали в Праге, влюбились в нее, завели кой-какие знакомства и решили для себя, что если что – сюда.
Стартовым капиталом стала родительская квартира в столице плюс небольшая инвестиция от друга юности, который стал компаньоном. Дмитрию и Наталье удалось снять без залога два трехэтажных особняка неподалеку от дома Гавела. И уже через четыре месяца они вышли на уровень рентабельности. Все получилось, если не считать конфуза с постельным бельем отечественного производства. В одно прекрасное утро клиенты огласили пансион ликующим гоготом: они проснулись синей масти да с розочками на ягодных местах. Хорошо, что жертвы текстиля оказались с чувством юмора, даже сфотографировались с красными от стыда хозяевами пансиона.
Дима называет Чехию «мягкой эмиграцией». Те же лица, что и на родине, те же трамваи, те же вагоны в метро, похожие языки. Наташа очень удивилась, когда обнаружила, что старославянский, который она когда-то учила в университете, – почти чешский. Уезжая в Чехию, хозяева пансиона были морально готовы к русофобии, но эхо 1968 года слышно здесь только в телевизоре, который очень любит сообщать всякую бяку про Россию, – кадры с голым прокурором показывали целый день, безо всяких купюр и предупреждений. В народе же косой взгляд на восток уже давно не в моде, неистребимая чешская вежливость торжествует.
Поразила специфика национального бизнеса. Наташа послала факс в турагентство А, а через пару дней в турагентстве Z ее спросили: «А, вы та самая пани, которая на прошлой неделе обращалась в агентство А?» Со времен Швейка Прага хоть и дорастила население до миллиона с лишним, но остается милой европейской деревушкой, где все стараются знать друг о друге все. К владельцам ближайшего пансиона-конкурента Дмитрий шел как «на стрелку», а в итоге удалось договориться об обмене лишними клиентами. А с арендодателем у них установились прямо-таки родственные отношения. Он – какой-то крупный аграрий, у него в горах еще пять вилл, но это не мешает ему ездить на допотопной Шкоде и все время повторять, что цивилизованного человека от нецивилизованного отличают лишь две вещи – чувство собственного достоинства и скупость. Арендодатель все время приносит с собой «что-нибудь вкусненькое» – то телевизор, то приведет бригаду трубочистов. А когда Наташа с Димой попробовали его унять, он ответил: «Я инвестую! А вот они (показывает пальцем на пансион своих соседей Прохазсковых) не инвестуют!»
Жертвами ностальгии Трошиным стать тоже не удалось. 60 процентов их клиентов приезжает из стран бывшего Союза. Остальные – немцы, англичане, французы, китайцы, были даже берберы. И все почему-то с «бзиками» – то ли везет на таких, то ли у всех в Праге крыша едет. Каждый второй с порога заявляет, что он миллионер – наши особенно на это горазды. Правда, потом некоторые просят помочь устроиться уборщицами, но если всем верить, то самый бедный из ныне живущих – китаец Эдвард, который остановился на пару дней проездом в Америку и живет уже полгода. У него всего полмиллиона. Несколько тысяч он даже проиграл в казино, потом в припадке раскаяния купил печатную машинку и теперь все время что-то пишет на кухне, которую называет своим офисом. Его сосед по этажу – немец Александр, у него мания убеждать каждого встречного, что он не наци. Есть тут и очень нежный индус – вылитый Пьеро: «Я, – говорит, – всегда так плачу, очень горько плачу, а здесь у вас почему-то не плачу». Правда, Наташа с Дмитрием подозревают, что индус просто неправильно ставит ударение в слове «плачу».
Продолжение следует.
Дмитрий СОКОЛОВ-МИТРИЧ.
|
