СТРАТЕГИЧЕСКАЯ РЕПАТРИАЦИЯ

Не секрет, что население России сокращается. Даже официальные итоги переписи населения 2002 года, которую многие социологи и демографы склонны критиковать за качество сбора информации, показали снижение численности населения почти на 2 млн человек по сравнению с 1989 годом (годом последней советской переписи). Вопреки оптимистическим национальным проектам, по данным «Росстата», 2009 год обещает быть первым в очередном ряду демографически провальных лет, по итогам которых трудоспособное население к 2015 году рискует сократиться на восемь, а к 2025-му – на 18-19 млн человек.

13/10/2009

Результаты стартовавшей три года назад программы по возвращению соотечественников оказались существенно скромнее, чем ожидали ее создатели

Много или мало

Есть регионы, где плотность населения и его численность никогда не были высоки, а теперь и вовсе стремительно падают. Даже при условии абсолютной доброжелательности соседей это означает вполне реальную стратегическую угрозу: уже в обозримом будущем контроль России над такими территориями может быть поставлен под сомнение.

Российское правительство долгие годы декларировало, что оно рассматривает «соотечественников», оставшихся за рубежом, как демографический ресурс страны. По некоторым оценкам, только этнических русских за пределами РФ осталось в момент распада Советского Союза в 1991 году 25 млн человек. Под соотечественниками же российское законодательство понимает не только русских, но и всех, кто считает Россию или СССР своей родиной, говорит по-русски и разделяет ценности российской культуры.

В соответствии с этим весьма расплывчатым определением оставались расплывчатыми и все попытки предложить тем, кто хотел в Россию, реальную помощь и поддержку. Сразу после распада СССР огромное количество людей приехало в Россию из бывших братских республик, но этот переезд большинство из них осуществляло самостоятельно, на свой страх и риск.

Позднее были приняты некоторые законодательные акты, облегчающие соотечественникам получение российского гражданства, и меры, частично регулирующие трудовую миграцию. В страну только официально приезжают работать около миллиона человек в год, и еще от 4 до 6 млн находятся в России без регистрации. Реформа законодательства в январе 2007 года повысила долю легальных иммигрантов с 5% почти до четверти (так считают независимые эксперты) или даже до половины (так полагает правительство). Однако обычные трудовые мигранты – это, видимо, не совсем те, кого власти хотели бы видеть в качестве нового населения своих пустеющих и тем более приграничных земель. Судя по всему, авторы принятой в 2006 году программы добровольного возвращения соотечественников хотели бы принимать «идейных»: таких, кто не просто бежит наобум от невыносимой жизни, а сознательно выбирает Россию в качестве страны проживания.

Как ни странно, ни в президентском указе, давшем в 2006 году старт программе возвращения, ни в последующих актах не фигурировала цифра, означающая хотя бы приблизительное число людей, которые потенциально могли бы такой программой воспользоваться. Как заметил тогда еще президент России Владимир Путин, многие из тех, кто в 1991 году ощущал себя оставшимся за бортом, за 18 лет сделали свой выбор в пользу страны проживания и не собираются ее покидать. В итоге программа была рассчитана до 2012 года, исходя из того, что воспользоваться ею за это время смогут около 300 тыс. человек.

За отбор претендентов отвечают разные службы. МИД решает, кого считать соотечественником. Федеральная миграционная служба и консульские отделы того же МИДа работают с людьми по месту их первоначального проживания. А Минрегион сотрудничает с субъектами федерации, выясняя, в частности, может ли тот или иной регион вообще принимать иммигрантов. Поэтому цифры, означающие конечную цель, колеблются от 132 с небольшим тысяч непосредственных участников программы до 443 тыс. с членами семей. В некоторых случаях называется средняя цифра 256 тыс. человек.

Итоговая цифра, видимо, будет колебаться и дальше, потому что постоянно корректируется число регионов, готовых принимать репатриантов. Еще недавно их было всего 12, сейчас – почти два десятка. Среди них Хабаровский, Красноярский и Приморский край, Амурская, Калининградская, Иркутская, Новосибирская, Курская, Тамбовская, Калужская, Липецкая, Тверская, Тюменская, Омская, Воронежская, Нижегородская, Пензенская, Курганская и Кемеровская область. С одной стороны, Минрегион хочет, чтобы репатрианты приезжали туда, где есть возможность их принять и где они смогут найти работу, то есть не в самые экономически отсталые места. В то же время стратегической целью правительства является как раз оживление наиболее депрессивных районов, откуда уезжают местные жители.

Свои программы приема соотечественников подготовили практически все российские регионы, включая, например, республики Северного Кавказа вместе с Чечней. Хотя это практически единственная часть страны, где население стремительно растет, а экономика, наоборот, сильно отстает. Только в Дагестане, по подсчетам местных экспертов, ежегодно появляется 70 тыс. лишних пар рабочих рук – это пока значительно больше, чем общее число соотечественников, которые на сегодня воспользовались программой добровольного возвращения.

Соответственно, Минрегион старается следить за тем, чтобы принимающая сторона действительно имела возможность делать дело, а не просто получала бы дополнительные федеральные деньги. Поскольку Москва, естественно, готова субсидировать принимающие регионы, если они предоставляют репатриантам какие-то дополнительные преференции, помимо того набора, что гарантирован им как участникам программы.

Дело, однако, идет гораздо медленнее, чем хотелось бы. Весной этого года оказалось, что за весь 2008 год программой воспользовалось всего 10 тыс. человек. В результате законодатели сокращают федеральное финансирование программы – с 8 млрд руб. в бюджете 2008 года до 1,8 млрд в 2010-м. В Минрегионе и администрации президента России, которая была основным разработчиком программы, стараются не поддаваться панике и не считают, что репатриация оказалась лишь провалившейся популистской идеей. «Программа рассчитывалась исходя из того, сколько людей Россия готова принять на предложенных условиях, – говорит замдиректора департамента межнациональных отношений Минрегиона Мария Крисько. – Это около 50 тыс. человек в год. То, что фактически приехало меньше, мы можем отнести к плюсам: когда поток меньше, у нас больше возможностей уделять внимание каждому».

Литера «А»

Мария Крисько поясняет, что государство финансирует репатриацию по двум каналам. Во-первых, это государственные гарантии участникам, во-вторых – субсидирование регионов, принимающих «возвращенцев» и обеспечивающих им дополнительные преференции. В комплект гарантий входит компенсация дорожных расходов, которые, по словам самих переселенцев, иногда доходят и до тысячи «условных единиц» и включают оплату одного пятитонного грузового контейнера, если в семье три человека, и двух – если больше. Это также оплата госпошлины за оформление всех необходимых документов, в том числе и консульских, и набор социальных услуг, которые приехавший получает по новому месту жительства в России. Плюс «подъемные» и пособие по безработице на первое время, пока репатриант не устроится на работу: дело в том, что весь процесс оформления документов на возвращение запускается только после того, как заявитель находит подходящую вакансию по будущему месту жительства.

Территории, куда приезжают переселенцы, делятся на три категории в зависимости от нескольких критериев – например, от близости к государственной границе и от уровня социально-экономического развития. Наиболее приоритетными считаются территории категории «А» – там объем преференций выше всех, потому что это районы, где правительство хотело бы выправить демографическую и экономическую ситуацию в первую очередь. Территории категорий «Б» и «В» считаются более удобными для вселения, поэтому объем преференций там меньше.

Репатрианты категории «А» получают больше так называемых подъемных – эта разовая выплата составляет для них 60 тыс. руб. на каждого участника и еще по 20 тыс. на каждого члена семьи. На Дальнем Востоке и в Забайкалье правительство увеличило эти суммы до 120 тыс. участнику и 40 тыс. – членам семьи. «Подъемные» категории «Б» – 40 тыс. каждому участнику и по 15 тыс. членам семьи. В районах категории «В» «подъемные» вообще не предусмотрены. Точно так же различается и объем пособия по безработице. Естественно, большинство заявителей хотели бы попасть в наиболее льготную категорию «А». Но относительное равновесие, по словам курирующих программу чиновников, удается сохранять: не все территории категории «А» так удачно расположены и так относительно благополучны, как Калининградская область.

«Как это ни банально, мы патриоты»

Чиновники Минрегиона и сотрудники благотворительного фонда «Россиянин», организовавшие форум в Калининграде, старались, чтобы общение журналистов с переселенцами было максимально неформальным. В результате, чтобы познакомиться с несколькими примерами репатриации, пришлось совершить целое путешествие по региону. И практически на каждой остановке становилось ясно, что возвращение происходит не без проблем. Впрочем, в любой ситуации, предполагающей перемену места жительства, на котором все начнется с нуля, требуется решимость и готовность к трудностям.

На окраине Озерска директор службы переселения Калининградской области Андрей Земченков показывает старинную краснокирпичную казарму, построенную еще при Бисмарке. До недавнего времени ее занимали российские пограничники – отсюда 8 км до рубежа Евросоюза. Потом пограничников частично сократили, частично передислоцировали, и теперь им хватает соседнего корпуса прусской постройки, в котором работает штаб. Прусские корпуса с крутыми черепичными крышами на фоне тронутых разрухой советских построек и останков мозаичного панно на тему нерушимости родных границ выглядят почти как элитное жилье. Земченков говорит, что уже весной в казарму въедут первые репатрианты.

Это не единственный центр временного размещения в Калининграде – есть и уже готовый, в котором сейчас занято 257 мест из 346 имеющихся в наличии. В таких центрах переселенцы могут жить до двух лет, хотя предполагается, что они покинут их гораздо быстрее, найдя возможность самостоятельно снимать жилье или иначе решив проблему крыши над головой.

Снять жилье, разумеется, может только работающий человек, а представить себе, что в Озерске или окрестностях есть много рабочих мест, трудно при всем желании. От Калининграда Озерск примерно в двух часах пути. Но такие соображения ничуть не смущают Земченкова – по его словам, губернские власти собираются создавать вокруг центров временного размещения своеобразные «бизнес-инкубаторы».

Репатрианты по идее смогут прямо на месте открыть небольшое дело, тем более, если им помогут с кредитами. Кроме того, все ждут, что будущее строительство Балтийской АЭС даст области 8-10 тыс. рабочих мест, часть которых смогут занять и репатрианты. Пока же центр временного размещения – просто общежитие, к тому же не бесплатное: в первые полгода жильцы платят примерно 1.200 руб. в месяц зимой и около 800 руб. – летом, затем к оплате коммунальных услуг добавляют плату за жилплощадь.

Степан Сладков из узбекского Чирчика и его бабушка Валентина Васильевна не прожили в центре временного размещения ни одного дня. Дело в том, что Степан – участник программы, а бабушка – член семьи. Степан, токарь по образованию, приехал в Калининград, чтобы занять соответствующую вакансию. Выяснилось, однако, что по новому месту работы не готовы учесть его стаж и разряд, а бабушке нет места в центре размещения. Степан отказался от места, хотя ему и пришлось почему-то заплатить за несколько месяцев пользования общежитием, где он не провел ни дня. Причем не 1.200 и даже не 1.400 руб., как следует из слов г-на Земченкова, а 4 тыс. руб. за месяц. «Местные мудрят», – пожимают в таких случаях плечами чиновники Минрегиона РФ.

Теперь Степан живет в селе Желанное Краснознаменского района и работает одновременно ночным сторожем и строителем в местном Доме культуры за 5.200 руб. в месяц. Валентина Васильевна говорит, что это больше, чем можно было получить в Чирчике. Она страшно благодарна Владимиру Путину за то, что он позволил им приехать и обрести новый дом. Администрация района передала нескольким семьям репатриантов полуразрушенные двухэтажные домики на четыре квартиры, давно оставшиеся без хозяев из-за того, что местное население быстро редеет. Квартиры репатриантов очень сносно отремонтированы, в них солидные стальные двери, есть холодная вода и ухоженные огороды под окнами.

Эти огороды отличают выходцев с далекого юга от большинства местных жителей. Сами репатрианты говорят, что не сталкиваются ни с завистью, ни с агрессией, но дружат в основном с ближайшими соседями – такими же, как они сами. Крыша в их домике течет – на общую крышу «подъемных» не хватило. Краснознаменский район в лице помощника главы администрации Натальи Конан рад своим новым жителям: без них демографическая картина была бы совсем грустной, а с ними удается бесплатно спасти уже брошенный было жилой фонд. Правда, Наталья Конан не уверена, стоит ли радоваться повышенному интересу СМИ: когда Степу с бабушкой в прошлый раз показали по телевизору, в Краснознаменск стали звонить со всей страны, в том числе почему-то из Хакасии. Спрашивали: «Правда, что вы там хутора раздаете?»

Степан считает, что в Желанном, в отличие от Узбекистана, у него вся жизнь впереди, и пока не расстроен, что не сложилось работать в самом Калининграде. Калининград для него теперь немногим ближе Узбекистана: дороги – 160 км, 200 руб. на маршрутке в одну сторону.

Руслан Конопелкин, его жена Светлана и три дочери с романтическими именами Кристина, Илона и Габриэла самим фактом своего существования доказывают, что соотечественники репатриируются не только из Казахстана, Киргизии, Украины и Узбекистана (это четыре лидера, на них приходится 81% тех, кто прибыл в Калининград по программе). Создатели программы гордятся каждым случаем возвращения из Соединенных Штатов, Израиля, Португалии... Их, естественно, единицы. Руслан Конопелкин переехал на хутор Никитовка из европейского города Риги.

«Дочь не смогла там учиться, – рассказывает бывший рижанин электрик Конопелкин. – В школе говорят исключительно на латышском, она приходила домой, и мне после работы приходилось все проходить с ней заново. Здесь в Добровольском – первая школа, где ей понравилось учиться». Все это он говорил, стоя на пороге крохотного домика на хуторе Никитовка, в котором ему принадлежит половина, тогда как вторая половина брошена. В неухоженном дворе возятся четыре нелепых щенка, блеет коза и деловито расхаживают куры – пока это все хозяйство вчерашних столичных жителей, но они считают, что готовы к своей второй зиме в деревне.

Старшие дочки, восьми и десяти лет, уходят в глубь дома, младшая на руках у матери. Старшие говорят, что им неплохо живется в деревне после Риги, но звучит это как-то не слишком убедительно. Их отец уверяет, что после 36 лет в Латвии, которые он прожил там с рождения, вернулся в Россию навсегда. Но при этом квартира в Риге, купленная в кредит, остается за ним, как и паспорт, выданный в Латвии, пусть это всего лишь паспорт негражданина.

Руслан Конопелкин говорит, что пока не нашел работу в России, но имеет средства, чтобы платить по кредиту за квартиру. Похоже, что даже сотрудников Минрегиона немного смущает эта история о притеснениях русских детей в латышской школе – с учетом сохранившейся у репатрианта рижской квартиры в кредит и того, что за год он так и не позаботился получить гражданство, которое участникам президентской программы предоставляется, естественно, в ускоренном режиме.

Серьезный, опрятный и очевидно непьющий Геннадий Сторожук с женой и сыном приехал в калининградский Краснознаменск из Бишкека, где служил комендантом в посольстве Таджикистана. Он тоже рассчитывал попасть в Калининград на вакансию водителя при министерстве развития территорий, но опоздал на пару месяцев из-за волокиты с бумагами. Это его не смущает: он полагает, что не смог бы купить жилье в региональной столице. В Краснознаменске денег от продажи двух (пусть и небольших) квартир и машины в Бишкеке ему хватило на двухкомнатную квартиру. Он получил российский паспорт и устроился работать строителем, жена – кассиром.

«Не могу сказать, что уехали от притеснений, – говорит Сторожук. – Может, это и банально, но мы патриоты. Тем, кто, может быть, соберется последовать нашему примеру, могу сказать, что ехать одному легче, чем с семьей. Если с семьей, то надо заранее приехать, все подготовить, найти крышу над головой. И вообще ехать стоит только в том случае, если ты готов работать, поднимать экономику. Если ты собираешься сидеть и водку пить, лучше сиди, где сидел».



Читайте также материал по теме: РОССИЙСКАЯ РЕПАТРИАЦИЯ

Иван СУХОВ.

ЖИЗНЬ В РИТМЕ САЛЬСЫ Как колумбийцам удалось сохранить свое знаменитое умение радоваться жизни

В ЕВРОПУ – БЕЗ ВИЗ Что должны знать украинцы, чтобы успешно воспользоваться безвизовым режимом с ЕС

ВЫЖИТЬ В ЧУЖОЙ СТРАНЕ Часто незнание иностранных языков и непонимание местных обычаев приводят к недоразумениям