Четыре дня из жизни берлинского нелегалаУкраинец Андрей Евдокимов начал свою трудовую деятельность в качестве «черного» строителя светлого будущего Германии. Подобные истории являются типичными практически для всех «левых» новичков, пытающихся пробовать свои силы на этом нелегком поприще. Хотелось бы предостеречь иных людей, читающих эту статью в «розовых» очках – ни о какой романтике не может быть и речи. Ведь все происходившее с Андреем находилось за рамками закона. Как раз те моменты, которые могут вызвать улыбку сейчас, в свое время вызывали у героя этого рассказа неприятный холодок между лопаток и дрожь в коленках. И пусть читателя не смущают ныне отмененные дойчмарки. Мы потому и печатаем этот материал, что с того времени почти ничего не изменилось. 8/6/2007 
День первый
Я приехал в Берлин к Петру, своему хорошему знакомому, который уже давно работал в Германии и довольно легко ориентировался в обстановке. Кроме того, он даже одолжил мне денег на оформление визы и выезд. А это немалая сумма – целая 1.000 марок. Для меня – так вообще астрономическая. Плюс к этому он гарантировал мне оплату жилья и питания до того момента, пока я смогу жить самостоятельно. А я взамен обязуюсь стать его напарником по работе, пока нас не поймают. К тому времени я очень неплохо разбирался в строительных работах, многое умел, и мой профессиональный уровень заметно превосходил умения знакомого. В общем, ударили по рукам, и «процесс пошел».
Еще из окна автобуса я заметил Петра по его одежде – она явно выпадала из общей картины встречающих и провожающих, и по той нервозности, которую он просто излучал всем своим видом. Эта нервозность, вызванная нелегальностью своего положения, по каким-то необъяснимым причинам, тут же передалась мне, и преследует меня до сих пор.
Первые же мои шаги по немецкой земле сбросили меня с небес, на которых я пребывал все время подготовки к выезду. Как же – Европа, свобода, большие деньги, воздушные замки. Все это исчезло, как только мы вышли с центрального автовокзала и чуть ли не бегом направились к станции U-Bahn (метро). Мой знакомый шел с большим отрывом впереди меня, чтобы я его не компрометировал своим внешним видом. Признаюсь, вид у меня тогда действительно был сногсшибательный. Чего только стоила огромная сумка в клеточку через плечо, которыми пользуются только наши «челноки» и вьетнамские торговцы в Берлине. И хоть на «местного» вьетнамца я не очень-то похож, чувствовал себя спокойнее своего товарища – моя виза еще только начиналась, а он уже и забыл, когда его закончилась.
Но мое спокойствие омрачалось постоянным страхом за то, что его в любую минуту могли «свинтить» – и что мне тогда делать в чужом огромном городе без единого знакомого, или хотя бы номера телефона, по которому мне могли бы помочь. К тому же, я уже настолько запутался, что и не помнил, где находится автовокзал, чтоб хотя бы иметь возможность вернуться домой. А мои познания в области немецкого сводились лишь к «Хэндэ Хох!», «Цурюк!», «Ауфидерзейн!», «Арбайтен», «Шнель!» и «Гут!». В детстве я любил смотреть фильмы про войну...
В момент пересадки с U-Bahn на S-Bahn (электричка), в районе станции Zoologischer Garten Петр заблудился в трех углах, и мы битый час ходили в двух шагах от нужной нам остановки, пока, наконец, не вышли к цели. Оно и понятно – вечер в центре Берлина настолько завораживает миллионами огней, толпами народа, и какой-то только ему присущей «отвязанностью», что порой теряешь ориентацию в пространстве, если ты там был всего несколько раз. Что уж тут говорить обо мне, украинском провинциале, у которого начисто «слетела крыша» от всего этого великолепия, и я послушно ходил за своим провожатым, как баран на веревочке, постоянно останавливаясь у роскошных витрин и раскрывая рот от удивления.
В тот же вечер Петя обзвонил всех своих знакомых - узнать, есть ли какая-нибудь работа для меня. На момент, когда я приехал, он имел работу еще на две недели и не хотел ее терять. Но так как дополнительного места там не было, мы решили с первого же дня отправить меня в «свободное плавание». Не сидеть же две недели, сложа руки – не на курорт приехал! Да и виза не вечная, а с ней как-то поспокойнее – всегда есть шанс «отмазаться», даже на стройке. И долги когда-то отдавать надо. Вот мы и обзванивали всех подряд, но в ответ слышали лишь: «Пока люди не нужны!». Где-то с десятой попытки мы, потратив на звонки марок двадцать, наконец-то, получили желаемое. У какого-то «юга» (югославского прораба) случился аврал и срочно нужен был человек для переделки брака, допущенного одним из русских при монтаже гипсокартонных конструкций. Дня на два-три.
Петя твердым и уверенным голосом сообщал своему собеседнику, что я очень большой специалист по гипсокартону, имею огромный опыт работы, и никаких проблем со мной не будет, – мол, я не первый день в Берлине и в курсе всех дел. А ведь я гипс этот еще в глаза ни разу не видел! «А как ты думал?» – повесив трубку, спросил Петя, пряча усмешку. «Кто же тебя возьмет без такой рекламы? Тут всегда только так: если работа есть – ее нужно выполнять, хоть ты в ней и «дуб дубом». Добро пожаловать в Берлин, браток!».
С этими словами он вручил мне бумажку с названием станции, на которой мне следующим утром предстоит ожидать нашего собеседника. Остаток вечера мы провели за картой, на которой Петя отметил станции пересадок и нужные мне номера маршрутов. Механизм покупки проездных билетов в автоматах он объяснил мне еще по пути с автовокзала, правда, я уже успел все забыть (слишком много событий для одного дня), но как-то неловко было выставлять себя идиотом, да и спать хотелось ужасно – все-таки двое суток в пути...
День второй
Подъем в пять утра, бешеный темп процедуры утреннего туалета, молниеносный завтрак на ходу, и в 5:40 я уже садился в S-Bahn, остановка которого находилась в четверти часа быстрой ходьбы от дома. Петя уехал двадцатью минутами ранее в противоположную сторону. Ему тоже в семь утра нужно быть на работе, но после электрички еще топать ножками до места назначения сорок минут. Опоздаешь – потеряешь работу. Поэтому лучше быть там на полчаса раньше. Всякое бывает – например, ремонт железной дороги, и вместо электрички по ее маршруту ходят автобусы.
Я приехал на место встречи. До назначенного времени оставалось еще минут сорок. Семь часов. Семь десять, пятнадцать, а я все ждал. В половине восьмого, когда я уже решил для себя «Видно, не судьба!» и сделал шаг в направлении поезда, следовавшего в обратном направлении, сзади, почти над самым ухом, тихо прозвучал вопрос: «Ты от Петрухи?». От неожиданности я не смог даже ответить, только утвердительно кивнул. «Тогда пошли!» – произнес тихий голос. Как я узнал позже, обладатель этого голоса действительно имел прозвище «Тихий».
«Объект», то есть стройка, на которой мне предстояло работать, находился метрах в двухстах от станции метро. По пути Тихий задал мне несколько профессиональных вопросов и, убедившись в полном несоответствии уровня моих знаний телефонной рекламе, просто махнул рукой. Я думал, будет хуже. Узнав, что я вообще второй день в Берлине, он искренне удивился моему столь быстрому трудоустройству. Конечно, есть чему удивляться – большинство «левых» находят первую работу не раньше, чем через две-три недели. Дальше Тихий быстро объяснил, что разговаривать на стройке можно только на немецком, югославском или польском. В крайнем случае, на украинском, и ни в коем случае не на русском! По возможности – вообще не разговаривать. И уж тем более - не раскрывать рта в присутствии немца-бауляйтера (прораба). Он-то все равно знает, что ты – нелегал, но напоминать ему об этом лишний раз вовсе не обязательно. Немцу так спится спокойнее, а иначе будут сниться кошмары об уплате штрафа за использование твоего рабского труда. А от этого у него портится настроение на весь день и придирки к качеству твоей работы - обеспечены.
Попав в строящееся здание, мы направились в один из кабинетов будущего офиса, под потолок заваленный металлическими дверями и листами гипсокартона. В углу кабинета, под штабелями дверей, было сооружено жалкое подобие раздевалки - в виде двух гвоздей в стене и обрезка гипса под ногами. Все вокруг было покрыто толстым слоем белой гипсовой пыли. Тихий поинтересовался, имею ли я «комбез», и по моему недоуменному взгляду угадал ответ. На всякий случай посоветовал мне носить в кармане паспорт с визой, чтобы в случае полицейской облавы иметь хоть какой-нибудь шанс улизнуть – мол, гулял по городу и заблудился на стройке. Все равно на мне «робы» нет – авось, повезет. Он также посоветовал почаще выглядывать в окна, и если я замечу полицейские «бусы» бело-зеленой раскраски – мгновенно «сматывать удочки». Ну, а если «бусы» будут черного цвета и люди в них тоже будут в черной форме, то тут уж ничем не поможешь. Это «крипы» – криминальная полиция. От них уйти могут только нелегалы-профи, а уж мне-то не стоит даже пытаться.
Вот так невесело начался мой первый трудовой день, а я еще даже не знал, сколько же за все это будут платить. На мой вопрос об этом Тихий ответил, что шеф сам скажет, но больше, чем на 8 марок в час я могу и не рассчитывать. Не рассчитывать на большее! Да я и за такие деньги горы сверну! Подумать только – 88 марок в день (за 11 часов работы)! Это ж сколько в гривнах-то! Рано радовался... Уже через пару часов работы не хотелось и 20 марок за полчаса.
За это время, мы без всякой техники (лифты, краны и т. п.), перенесли с улицы на седьмой этаж по 13 листов гипса весом порядка 20 кг каждый. Когда ветер дует, то тебя с этим листом несет по всей стройке – парус-то какой! И нести нужно было эти «листики» по уже отделанным пролетам, где металлические лестницы и перила сверкают чистотой. И попробуй, зацепи что-нибудь этим гипсом! Мигом сам работу потеряешь и другим ее очень усложнишь.
С последним листом меня ловили втроем по всему коридору седьмого этажа – силенок не хватило, ножки подкашиваться стали. А впереди еще девять часов такой работы! Меня успокоили: на сегодня поднятых нами листов хватит, а обычно приходится таскать по 50-60 штук в день, и еще успевать их монтировать. А в особо «праздничные» дни только и делаешь, что целый день носишь гипс, а кто-то (в основном «юги») еще и орет, что он из-за тебя простаивает и работать надо быстрее. Но сегодня – сплошное удовольствие, только переделки, поэтому много гипса не потребуется, ну, может, еще пяток листов придется поднести. После этих слов у меня вообще пропало желание горы сворачивать и деньги «лопатой загребать».
Самое обидное, что пока мы вручную поднимали гипс наверх, немцы возили его на лифте, и на какой бы вы думали этаж? Аж на второй! А до лифта доставляли на специальной тележке. Причем, поднимали лист исключительно вдвоем, ни в коем разе не в одиночку – этак же и надорваться недолго! И после такого «изнурительного» труда немцы с чистой совестью ушли в ближайшее кафе пить кофе, и вернулись лишь спустя полчаса, отдохнувшие и готовые к новым трудовым подвигам.
Рабочий день продолжался, пришла пора познакомиться с шефом-югославом. Это был огромный детина под два метра ростом, с широченными плечами – такой сразу два листа гипса на десятый этаж занесет и не вспотеет. И требования ко всем предъявляет, судя по себе. Его мало волнует, что мы вдвоем с Тихим по весу и на половину его туши не потянем. Если он может, значит – все должны.
Вместо «Здраво!» он рявкнул, что мы за два часа ничего не сделали. И за что он нам только деньги платит?! На что я робко попытался возразить, что пока еще денег от него не видел, а уж напахаться успел. Только тогда он заметил, что в его команде появилось новое лицо. Ни тебе знакомства, ни тем более «How are you?», а только: «Сколько ты хочешь? Я плачу всем 8 марок в час». Врет, конечно. Я уже знал, что наши ребята получают по 10-12 марок. Но они - «спецы», а я еще только учусь, поэтому согласился и на восемь.
До конца дня я с Тихим устранял брак, ради которого меня сюда и позвали. Вернее, устранял брак Тихий, а я занимался «прими-подайством», по ходу дела перенимая опыт. Надо сказать, очень успешно. Настолько успешно, что к концу дня глупых вопросов уже не задавал, чем несказанно обрадовал своего наставника. А тот «пяток» листов гипса таки пришлось поднимать. По окончании рабочего дня я еще минут десять потратил на выбивание пыли из своей «цивильной» одежды, но прежнего вида ей вернуть так и не удалось. Пока мы работали, гипс насквозь пропитала всю мою одежду, неосмотрительно оставленную на гвоздике в «раздевалке». Мой более опытный наставник плотно упаковал свою повседневную одежду в полиэтиленовый пакет, чего я не заметил. Но урок запомнил навсегда. Грязная одежда – еще куда ни шло. Гораздо более серьезно обстояли дела с чистотой волос и рук. Сколько я не вытряхивал пыль из своей шевелюры, это ровным счетом ничего не дало. Руки пришлось мыть в воде, в которой вымыл свой инструмент шпаклевщик-немец. Нам повезло – вода успела отстояться и вся грязь осела на дно ведра. Однако запах этой жидкости мог бы соперничать с самыми отвратительными зловониями мира. Немудрено, что в транспорте в радиусе пяти метров от меня все места были свободными. Желающих составить компанию не нашлось. А руки как были мутно-белыми, так и остались, только грязь размазалась равномерным тонким слоем. На следующий день я взял с собой на работу жесткую щетку для рук и воду в пластиковой бутылке.
Домой пришел (правильнее будет сказать – приполз) около десяти часов вечера. Ни рук, ни ног не чувствовал, спину будто кто-то в тиски зажал. Кое-как проглотив ужин, предусмотрительно приготовленный Петей, я завалился в постель и забылся в сладком сне. До подъема оставалось чуть больше пяти часов...
Продолжение следует.
|
