Загадочные розы Сахары – 2В жизни рядового тунисца есть три события мировой важности. На них не жалеют денег, на них приглашают несметное количество родных и близких, в деревнях режут скот и накрывают столы «от края до края». Это – свадьба, обрезание и... получение диплома бакалавра. 22/2/2005 Что, по-вашему, можно сказать о стране, где 25% национального дохода идет на образование, и только 2% – на армию? От того, как молодой тунисец сдаст бакалаврский экзамен, зависит вся его дальнейшая жизнь. Чем выше балл, тем больше шансов. Самые умные получают возможность за счет государства учиться в самых престижных университетах мира. Те, кто чуточку недобрал, учатся в вузах Туниса.
Каждому студенту в начале учебного года выдается около 150 динаров – на учебники. Комната в общежитии стоит шесть динаров в месяц, проездной на все виды транспорта на год – 30 динаров. Обед в студенческой столовой – 100 миллимов, то есть за один динар можно «накушаться» 10 (!) раз. И это если учесть, что в обычных кафе обычный обед стоит 8-15 динаров...
Когда же студенческой «лафе» приходит естественный конец, те, кто получил хорошее образование, берут резкий старт в карьере. Минимальная зарплата в Тунисе составляет 180 динаров в месяц. Для сравнения – преподаватель колледжа получает 400 динаров в месяц, преподаватель вуза – 1.200, врач с частной практикой – до 3.000, юрист – до 4.500. Преимущества хорошего образования очевидны, и тунисских детей не приходится заставлять хорошо учиться.
Пока мы разговариваем, уютное кафе напротив потихоньку заполняется мужчинами. Они не пьют (естественно), не курят, вроде бы ничем не заняты. Что привлекает их сюда? Я рискую обратиться с этим вопросом к Ясмин. Она равнодушно пожимает плечами: так принято. По ее глубокому убеждению, мужчина в доме – хуже ребенка. Он будет слоняться из угла в угол, скучать, требовать кофе. Если малыш будет плакать, он не преминет сделать замечание: «Почему твой ребенок плачет?» Словом, сплошные хлопоты. В кафе он делится новостями со знакомыми и друзьями, там может подвернуться подработка или известие об открывшейся вакансии. У меня мелькает в голове воспоминания о знакомых украинских семьях, где по вечерам главы семьи под очередную банку пива сосредоточенно ассистируют футбольному комментатору. В это время жена возится на кухне, проверяет математику у ребенка или просто вяжет в углу.
А еще, добавляет Ясмин, в Тунисе не принято ходить в гости парами – сказываются отголоски исламских традиций. И хотя в столице вас будут с жаром убеждать в полной европеизации страны, здесь, в старинном Хаммамете, все-таки все немножечко не так.
Тунисская крепость красавицы украинки
Мы сидим в тихой прохладе современного офиса в самом центре Монастира. «Тунис – своеобразная страна», – тихо роняет она и замолкает, словно ныряя в воспоминания. Солнечный зайчик запутался в золотистой челке, а рука бессознательно поглаживает рамку, где они все вместе – Марина, Фаузи, дочка Рада и сын Мохамед-Али (Алешенька по-нашему).
Марина впервые приехала в Тунис 13 лет назад. К тому времени она, «спортсменка, комсомолка и просто красавица», закончила Киевский институт народного хозяйства и успешно работала программистом в одном из столичных НИИ. Ее друзья, семейная пара профессиональных спортсменов, тренировали сборные команды Туниса по гандболу. Контракт их был на исходе, и они пригрозили: или этим летом, или... В общем, когда Марина растерянно озиралась в аэропорту незнакомого города Монастир, к ней подошел высокий статный мужчина с роскошным букетом цветов. Красавца Фаузи послали встретить ее лукавые киевские друзья. И не ошиблись.
«Я понимала, что это путешествие в сказку – море, экзотика, галантное ухаживание, но все-таки что-то задело душу, – вспоминает Марина. – Потом я вернулась в Киев и постепенно стала забывать о своем визите в далекую страну. И вдруг пришло первое письмо...»
Фаузи Среха не смог забыть этих удивительных глаз и золотистых завитков на лбу. Он писал на французском, Марина к тому времени знала только немецкий. Ах, что это была за романтика: искать, кому доверить перевод письма, сочинять ответ, переводить, ждать ответа...
А потом Марина приехала в Тунис, и была свадьба. Она была первой украинкой, вышедшей замуж за тунисца. «Так получилось, что мой жених единственный ребенок в семье. В Тунисе это крайне редко. Поэтому свадьба у нас была скромная – всего пятьсот гостей, – смеется Марина. – Невеста – это главное действующее лицо на свадьбе. Она с женихом сидит на специальном возвышении, и все ими любуются. А еще в течение свадебных дней невеста непрестанно меняет туалеты. Как правило, это нарядные и очень дорогие одежды в национальном стиле, с богатейшей вышивкой и украшениями. И только в самый последний день надевают белое европейское платье.
Кроме того, тунисская невеста не должна иметь на теле ни единого волоска. Для этого в специальных салонах проводят эпиляцию. Тестообразную смесь сахара с лимонным соком накладывают на кожу и, отрывая, удаляют все волоски. Потом специальные мастерицы расписывают ступни и ладони невесты хной. Из дома невесты выезжают, отчаянно сигналя, машины, груженные всевозможной утварью и предметами домашнего обихода. Так что когда молодая семья въезжает в свой дом (или, по крайней мере, на свой этаж), у нее все есть для дальнейшей самостоятельной жизни».
Что самое трудное в межнациональном браке? Марина на секунду задумывается. «Наверное, все-таки то, что ты до конца не представляешь, насколько мы разные. Когда я собиралась уезжать, сколько было причитаний среди моих знакомых: «Ты едешь в дикую страну! Там же нет цивилизации! Тебя продадут!» А здесь, в Тунисе, дядя мужа этак ненавязчиво интересовался, а есть ли в Украине телевизоры? Я ему говорю: «Али-Баба, а как ты думаешь, на полет Юрия Гагарина мы в трубу смотрели?!» Все-таки мы очень мало знаем друг о друге.
Тунисцы очень добрые, радушные, по-детски открытые люди. Но и тут есть свои нюансы. Ты живешь очень открыто. Становясь членом семьи – а в тунисских семьях, как правило, много детей, – ты становишься ее частью. Твое – мое, но и мое – твое. В доме постоянно кто-нибудь толчется из родни. Тунисцев это нисколько не тяготит, а мне непривычно.
Первое время я была просто мамой. Родилась Рада, через год я уже ждала Алешеньку – Мохамеда-Али. И вот тут муж попал в аварию, серьезно повредил ногу. Я запаниковала. Мне стало казаться, что я потеряла опору в жизни. Тот, кто утверждает, что никогда не скучает по родине, лукавит. Но и тот, кто постоянно ноет, тоже не прав. Я знаю многих украинских девочек, вышедших замуж «в Тунис», «за красивую жизнь», «за богатство». Приехав и увидав, что здесь, как и дома, приходится много трудиться, они начинают киснуть: сплетничают, ругаются с мужьями, перемывают косточки окружающим. Кроме того, те тунисские ребята, которые учились в Украине, слишком часто видят, на что способны наши девочки ради «выгодного» замужества».
Жизнь шла своим чередом, дети росли, а Марина тосковала. Ей хотелось какой-то новой деятельности. И тут кто-то из друзей мужа подсказал – а что, если совместно открыть туристическую фирму? Марина загорелась. «Первая мысль была, – смеется она сейчас, – это же можно будет в Киев в командировки ездить!» Но все оказалось намного сложнее. Марина переводила документы, в срочном порядке учила арабский, летала на международные выставки. Постепенно дело стало налаживаться. И тут...
Законы бизнеса жестоки и коварны. Так сложилось, что спустя несколько лет все, во что Марина вкладывала силы и душу, стало чужим бизнесом, а она... Она могла остаться в нем рядовым наемным работником. У нее опустились руки. И вот тогда впервые за все годы их брака в семье раздался твердый голос мужа. Мягкий и молчаливый Фаузи вдруг решительно заявил: она не должна отступать, она должна продолжать начатое дело. Пусть она организует свою фирму, а он будет ей помогать. Так начались новые трудные годы. Марина регистрировала фирму, заново налаживала контакты с зарубежными партнерами, моталась по выставкам, нанимала персонал, ругалась с гидами, встречала-провожала первые группы.
«Женщине в бизнесе вообще нелегко, а женщине-иностранке, да в мусульманской стране – и подавно. Вот, например, существует неписаный закон: летом рабочий день длится с шести утра до часу дня. А ведь туристы прилетают и во второй половине дня, и вечером. Или подходит ко мне мой сотрудник и, лучезарно улыбаясь, сообщает, что завтра у его брата – свадьба. И на неделю он выпадает из рабочего ритма!»
Сегодня Марина может сказать: твое место там, где твои любимые. Приезжая в Киев, она скучает по Монастиру, а там она нет-нет да и улетит мыслями в счастливые дни киевской студенческой молодости. С ней в Тунисе живет ее мама, тут ее дом. Сыну Марины, Мохаммеду-Али, всего девять. Его украинская бабушка читает ему сказки Пушкина и басни Крылова, проверяет математику и немецкий. А тунисская бабушка прилежно посещает все свадьбы многочисленных родственников, вручая счастливым молодоженам свадебные подарки: придет время, и все они обязательно уважат Мохаммеда-Али и его избранницу. Одиннадцатилетняя Рада бегает в школу, делится с подружками девчачьими секретами да смеется над мамиными ошибками в арабском. А ее тунисская бабушка тщательно готовит приданое: сорок комплектов постельного белья, желательно льняного, шерстяные одеяла, кухонные комбайны...
Наш разговор часто прерывается телефонными звонками: гиды выясняют сроки ближайшей экскурсии, ассистанс жалуется на хозяина отеля, кому-то из туристов по семейным обстоятельствам нужно срочно вернуться домой. Марина слушает, успокаивает, уточняет, связывается с авиакомпанией. Она свободно владеет французским и арабским, легко обращается за решением вопросов к представителям тунисских государственных структур. В неделю мадам Марина, как уважительно к ней все обращаются, принимает до шестисот туристов. Их фирма называется «Рибат Тур». «Рибат» по-арабски значит «крепость». Крепость своего счастья можно построить в любой точке земного шара.
За окном снова машут ветвями киевские каштаны. Здесь, дома, Тунис кажется далекой солнечной сказкой. И только песчаная роза на моей ладони напоминает мне о нем. «Из чего она соткана, роза Сахары? Немного праха, немного слез, годы невзгод и терпения – только так рождается красота», – так сказал тунисский поэт и философ Абукасем эш-Шебби. А, может, это не о розе? Может, это о них, женщинах сказочного Туниса?
Екатерина ПРОВОЗИНА.
|
