Путевые заметки из Сирии и Ливана – 3Город Хама можно назвать красивейшим и самым приятным местом в Сирии. Он подобен оазису тишины, покоя и свежего воздуха среди восточных базаров Сирии. Здесь немного людей, сравнительно мало шума на улицах и приставучих торговцев, зато льет свои воды река Оронт, на которой бесконечно скрипят и вертятся гигантские деревянные колеса («нории»), вот уже 500 лет подавая воду на городские акведуки. Это уникальные сооружения, которые, пожалуй, одни стоят того, чтобы приехать сюда. 1/2/2005 Всего сохранилось 17 норий, маленьких и больших, в более или менее удовлетворительном состоянии. Большинство из них можно посмотреть вблизи или даже взобраться по каменным ступеням к основанию колеса. Между прочим, именно отсюда, с Ближнего Востока, крестоносцы принесли в Европу идею водяных мельниц – как, впрочем, и ветровых.
Кстати, наследие крестоносцев занимает в Сирии и Ливане не последнее место среди памятников архитектуры. Бурные политические передряги XI-XIII веков оставили свой след прежде всего в обилии замков, которых здесь не меньше, чем в долине какой-нибудь Луары. Замки строили и сами крестоносцы, и их противники – мусульмане. Особенность замков в том, что взять его приступом не всегда возможно, поэтому осаждавшими применялись различные ухищрения типа отравления воды, Троянского коня, лазутчиков и предателей. В результате замки переходили из рук в руки без значительных разрушений, а новые владельцы их еще и заново укрепляли. Продолжалось это до тех пор, пока наконец дальнобойная артиллерия не доказала человечеству, что все эти замки – бессмыслица.
Теперь за каждую крепость сирийское правительство взимает фунты, и после пяти-шести посещенных замков их названия и внешний вид мешаются в голове. Остаются только исторические параллели: вот здесь была штаб-квартира секты ассасинов, здесь жил Саладин, здесь он тоже хотел жить, но так и не смог проломить стены и убрался в № предыдущий и так далее.
Прежде всего стоит посетить знаменитый сирийский Крак-де-Шевалье, в 60 километрах к западу от города Хомс. Сам Хомс не представляет ничего примечательного – большой, шумный, безынтересный город, – но туристы едут сюда именно для того, чтобы взять микроавтобус до Крак-де-Шевалье, замка крестоносцев XII века. Замок сохранился идеально, со всеми его помещениями, тайными ходами наружу, рядами стен и башен. Помимо помещений для жилья внутри находились конюшни, залы для игр и торжеств, церковь, склады и многое другое, что позволяло рыцарям-госпитальерам жить здесь в условиях осады несколько лет. Египетский султан Бейбарс в XIII веке сумел-таки неимоверными усилиями разломать внешнюю стену, но за ней оказалась стена внутренняя, гораздо крепче первой, после чего султан так расстроился, что выманил крестоносцев наружу обманом и дал возможность беспрепятственно убраться в Европу.
Сегодня европейцы платят за вход в замок по $6 за голову (студенты – 20 центов). Правда, внешнее, захватывающее дух впечатление о замке оказывается обманчивым – внутри, когда шныряешь по темным казематам и каменным мешкам комнат, очарование сильно спадает.
Замки Сирии и Ливана можно изучать не одну неделю. Приличная цитадель сохранилась почти в каждом городе. Одна из самых величественных – в городе Алеппо, втором по величине в Сирии. Сам Алеппо – город рынков, их здесь удивительное множество. Торгуют всем, причем не только арабы, но и турки. Судя по репликам торговцев, русские лица здесь не в новинку; наши соотечественники, впрочем, едут в Алеппо вовсе не цитадель смотреть, а заниматься челночным бизнесом. Мы же отправились в крепость (ее крестоносцам так и не удалось взять) и наблюдали с высоты брустверов панораму города и окрестностей.
Арабские города испортил бетон. Именно после изобретения бетона они утратили большую часть своего колорита и превратились в пыльно-серые свалки стройматериалов. Бетон повсюду: из него сделаны жилые дома и большинство общественных зданий, он валяется в виде шлакоблоков на всех пустырях, пугая торчащей ржавой проволокой, из него строят и мечети, после чего их уже никому не хочется фотографировать. Все это покрывает бетонная пыль, и в итоге с высоты птичьего полета цветастый восточный город, переживший не одно тысячелетие, выглядит как нелепый цементный завод.
Итак, по прошествии пятого дня нашего пребывания в стране, мы сделали вывод, что достаточно видели Сирии. Мы посмотрели Дамаск, христианские святыни, видели Пальмиру и Хаму, Хомс и Алеппо, посетили десяток каменных мешков-крепостей. На остаток отпуска у нас был забронирован отель на берегу Средиземного моря в ливанском Библосе.
Ливан напугал, восхитил и поразил. На границе, куда мы прибыли на допотопном микроавтобусе из города Хомс, нам поставили выездной штамп Сирийской Арабской Республики, но впускать в Ливан не пожелали. Пограничный офицер заявил, что достичь его страны можно лишь воздушным путем. Я информировал его, что звонил в посольство и что там считают по-другому. Он резонно заметил, что ему тут виднее. Я сказал, что вылетаю из Бейрута и имею бронь в отеле в Библосе. Он ответил, что для него это все детский лепет.
Через полчаса препирательств на английском и французском языках выяснилось, что дело в моей жене – незамужних женщин от 17-ти до 30 лет в Ливан не пускают принципиально. Вот здесь-то и пригодилась фальшивая копия свидетельства о браке на английском языке, заверенная левой печатью якобы нотариальной конторы. Этот великолепный документ я сварганил на домашнем компьютере и здесь же распечатал. Наши паспорта и подлинник свидетельства о браке не произвели на ливанцев никакого впечатления, но грубой фальшивкой они просто залюбовались. Визы были открыты незамедлительно (по $17), и весь коллектив погранзаставы приветствовал нас на ливанской земле.
Ливан – страна контрастов. Прежде всего это касается религиозных устоев населения, которое делится примерно поровну на суннитов, шиитов и христиан. Надо сказать, что и сирийские мусульмане верят в бога серьезно. В лавках и кафе нередко можно видеть молящихся продавцов. Половина женщин на улицах ходит в черных платках и с полузакрытыми лицами (чтобы материя не спадала с лица, некоторые сирийки эротично держат ее зубами). В Ливане же мусульманские семьи и вовсе выглядят фанатичными.
К пляжу нашего отеля в Библосе рано утром стекались несколько таких семей: двое-трое мужчин, семь-восемь женщин. Закутанные во все черное, с закрытыми головами, лицами, ногами, в черных перчатках, они, бедные, даже не могли коснуться воды, и выражение их молчаливых лиц при виде моей жены, фыркающей от удовольствия в теплой прозрачной воде, осталось для нас загадкой. Скорее всего, они считают, что так и должно быть, и не расстраиваются. Но когда мы на них смотрели, нам становилось грустно.
Чтобы не провоцировать шок местного населения, лучше всего купаться и загорать именно в Библосе – наиболее продвинутом островке европейской цивилизации в Ливане.
Кстати, в Сирии тоже есть море. По крайней мере, так утверждают географические карты и некоторые из путеводителей. Но, говорят, отелей там мало, а морская вода загрязнена сверх меры, так что купание не приносит особого удовольствия. Впрочем, я подозреваю, что туристы не едут туда из-за сирийцев: во время купания белого человека они наверняка собираются большими толпами и непрерывно смотрят за его передвижениями, а то и плывут за ним. Во всяком случае – мне так кажется.
В Библосе ничего подобного не происходит. Сюда приезжают «оттянуться» представители золотой молодежи Ливана. Они одеваются по европейской моде, ходят в маронитские или армянские церкви (последних в Ливане – особенно много), едят в ресторанах и пиццериях, пьют колу. В Библосе есть даже «Пицца-Хат» и кафе-кондитерские с французскими круассанами. Жизнь здесь намного дороже, чем в соседнем городе Триполи, но столь же и комфортнее. В Сирии, да и в северной части Ливана, всего этого практически нет. Кстати, в Сирии вместо не найденной нами продукции компаний «Кока-Кола» или «Пепси» мы обнаружили местные аналоги с поэтическими названиями – «Угарит Кола» и Cheer Up (вместо 7 Up).
Кроме того, Библос интересен и тем, что здесь собраны остатки десятков культур, последовательно сменявших друг друга на ливанском побережье последние пять-шесть тысяч лет. Амориты, гиксосы, филистимляне, финикийцы, греки, римляне, византийцы, арабы и крестоносцы, а потом снова арабы и турки – все они старались оставить в этом городе свой след. В результате этого сегодня центральная часть Библоса представляет собой сплошные раскопы: из-под земли извлекают все новые и новые архитектурные памятники, которые тут же перемещают в сторону, чтобы освободить место для еще более древних фундаментов. Особенно ценные находки перемещают в Национальный музей, а булыжники и остатки колонн оставляют в Библосе.
Здесь мы неспешно отдыхали три дня, смывая с себя в Средиземном море пыль городов, базаров и пустыни. В последний день пребывания в Ливане мы отправились в Бейрут. Не скажу, что столица оставила у нас положительное впечатление. Здесь было бы в самый раз снимать фильмы по мотивам Апокалипсиса. Гигантское количество допотопных, смрадных автомобилей, помноженное на полное отсутствие правил дорожного движения, создают ощущение паники.
Нечто подобное было уже со мной как-то раз в Каире, но там я, во всяком случае, знал, где гостиница, а в Бейруте у нас был лишь вечер перед посадкой на самолет, который взлетал глубокой ночью. В результате, потерпев поражение при попытках объяснить таксистам, что хотели бы увидеть центр города («Здесь всюду центр» – был ответ), мы отправились на пару часов в Баальбек – жемчужину Ливана и всего Ближнего Востока.
Храмовый комплекс в Баальбеке сохранился для этих мест просто идеально, учитывая почти двухтысячелетний период амортизации. Два гигантских святилища, построенные в римском стиле, размерами превышают все наследие античности, которое мы видели до сих пор, вместе взятое. Они могут затмить даже афинский Парфенон – по размерам и по степени сохранности. Мы приехали сюда к самому закату: во-первых, потому что хотели запечатлеть игру оранжевых светотеней, а во-вторых, такова была воля Аллаха, подсунувшего нам припадочный автомобиль с таким же водителем.
Мотор не тянул в горку, ревел от натуги, а мерзавец-водила еще полчаса тащил нас в дом к своему знакомому, чтобы тот сторговался с нами о цене поездки, так как сам старик не знал ни слова на европейских языках. Знакомый тоже оказался несведущим в языкознании, и тогда мы выскочили из автомобиля и некоторое время бежали с чемоданами по шоссе Бейрут – Баальбек. Водитель-полиглот не смог нас догнать, так как неосмотрительно пытался сделать это на автомобиле. Вскоре мы поймали следующее такси.
После всего этого ливанский народ преподнес нам последний сюрприз. На закате дня, когда оранжевые светотени уже превращались в сумрак, мы были приятно удивлены, обнаружив, что входные ворота на территорию Баальбекского храма закрыты, а страж ушел домой спать. Колючая проволока отделила нас от внешнего мира, так что мы еще некоторое время пошлялись по храму, пока не были найдены.
После хаоса и дискомфорта Востока мы всегда думаем о Европе. Садясь в прохладные кресла авиалайнера, чтобы вылететь домой, мы всегда говорим себе, что в следующий раз обязательно полетим на Запад – туда, где на дорогах есть указатели направления, где карта города соответствует его топографическим очертаниям, а поезда приходят и уходят вовремя. Но я точно знаю – в тот день, когда мы попадем в чистую, вылизанную и выстриженную Европу, мы снова начнем мечтать о волшебных чудесах, милой безалаберности и таинственных памятниках Востока.
Кирилл БАБАЕВ.
|
