Путевые заметки из Сирии и Ливана – 2Обычаи населения Сирии и Ливана отчасти напоминают жизнь в любой другой арабской стране. Разве что уровень туристической и прочей инфраструктуры сильно отличается от Египта или Марокко. В Сирии турист – явление уникальное, мы встретили лишь несколько десятков человек (не считая русских жен, группа которых занимала полсамолета). Соответственно, ни одного иностранного слова рядовой сирийский гражданин не знает, и хотя помочь страстно желает, получается это у него редко. По географической карте они не ориентируются, латинский шрифт не читают, а названия улиц в нашем произношении не воспринимают, так что подсказать дорогу бессильны. 1/2/2005 В Ливане ситуация чуть лучше, чем в Сирии: еще не успела изгладиться из памяти речь французских оккупантов, но и это редко помогает. Слова Grand Mosquee (Большая мечеть) или Citadel («цитадель» на любом языке Европы) для них – пустой звук. Большинство площадей и улиц известны им под какими-то своими, народными именами. При этом их вид, показывающий тотальное, глухое неведение простейших английских слов вкупе с неодолимым желанием помочь, вызывает лишь бешенство.
Пытаясь оправдать репутацию полиглота, навязанную мне информационным агентством «Регнум», я вызубрил несколько арабских слов, но в большинстве случаев этого было недостаточно. В результате, потерпев поражение, я с позором приобрел в аэропорту Бейрута небольшой разговорник и в самолете уже мог прочитать арабскую вязь. На следующий раз пригодится.
При всех сложностях общения отношение к приезжим в стране очень доброжелательное. Таксисты, понятное дело, «забывают» включать счетчик, а позже требуют огромные суммы за пустяшный проезд; продавец попробует недодать вам сдачи, а аксакалы у мечети будут требовать денег за бесплатный вход. Однако все это происходит в любой другой восточной стране, где жители в каждом европейце видят миллионера.
Гораздо интереснее то, что люди в Сирии не просто обращают на иностранцев внимание – они высовываются из окон, останавливаются на ходу, они провожают горящим от изумления взглядом, они изо всех сил кричат «хеллоу!», пытаясь заслужить хотя бы взгляд белого человека. Особым почетом пользуется белая женщина, в чем моя жена имела возможность убедиться. За всю нашу сирийскую эпопею не было, пожалуй, ни единого человека, не обратившего на нее самого пристального внимания. К таким особенностям восточного обращения мы уже привыкли и просто-напросто старались не надевать на себя ничего вызывающе европейского (шортов или платьев, к примеру). Тем более что при входе в мечеть женщин все равно просят нарядиться с головой и руками в черную накидку.
Куда хуже то, что в Сирии за нами ходили. Может быть, за туристами принято следить – не знаю. Я не склонен рассуждать о причинах такого поведения туземцев. Констатирую одно: трижды мы видели, как человек, подмеченный нами где-нибудь в Старом городе, спустя несколько часов снова оказывался у нас за спиной совершенно в другом месте. Этот человек делал вид, что не замечает нас (что выглядело вдвойне подозрительно, потому что все остальные пялятся в открытую), проходил мимо, прятался за строениями и вообще вел себя довольно странно.
У нас родилось два предположения: либо это сотрудники спецслужб, призванные смотреть за туристами (не нагадят ли на портрет президента Асада, расклеенный на каждом углу?), – но тогда спецслужбам остается только посочувствовать, кадры у них работают из рук вон плохо; либо любопытство местных жителей заходит настолько далеко, что, увидев европейцев, они бросают свои дела, следуют за ними и изучают их поведение. В пользу этой версии склонил нас мальчик на велосипеде в городе Пальмира, проехавший мимо нас раз двадцать за один час и отставший только после моих проклятий, обращенных Пророку.
В Пальмиру едут автобусы с дамасского автовокзала Пульман (по-арабски – «гараж пульман»). Путь занимает три часа. Очень живописна дорога: спустя час после выезда автомастерские и бесконечные рынки сменяются пустынным ландшафтом, в котором лишь изредка посреди песчаной дымки виден оазис – впервые мною увиденный именно здесь – или черные шатры бедуинов, каким-то чудом находящих здесь корм для своих стад. Последнее время бедуины все чаще селятся поближе к городам – на каких-нибудь пригородных пустырях, тем самым кощунственно нарушая сложившийся веками образ жизни. Возле Пальмиры их кучкуется особенно много, и потому главным номером местных ресторанов являются деликатесы бедуинской кухни, а главной особенностью сувенирных магазинов – костюмы и украшения бедуинских женщин.
Туристы, понятное дело, едут в Пальмиру не за этим. Остатки древнего города римской эпохи привлекают их гораздо сильнее. Не сказал бы, чтобы, на мой взгляд, эти груды мрамора и десятки колонн без крыши составляли чудо света – меня, как и многих других, больше впечатлили башни-гробницы, построенные в тот же период в пустыне неподалеку от города. В ту тяжелую пору (I-II века нашей эры) людей как-то не слишком привлекало рыть землю для того, чтобы хоронить народ.
Богатые семьи строили в пустыне башни из песчаника, где на четырех-пяти этажах в стенах делали нечто вроде пазов для саркофагов, как в письменном столе для ящиков. В одной башне могло уместиться до сотни покойников, поэтому семьи успешно продавали лишние места своим менее богатым согражданам. Все это – за исключением собственно саркофагов – сохранилось и выглядит очень мистически. Две наиболее крупные башни открываются для осмотра специальным человеком каждый час.
Ближе к вечеру все небольшое туристическое сообщество Пальмиры собирается на близлежащем холме, где арабы в Средневековье отстроили небольшой замок. Защитить этот замок, по-моему, их ни от кого так и не смог, но зато гарантировал будущим поколениям шикарный вид на город, римские развалины, долину гробниц и сирийскую пустыню. К слову, отсюда видны уж совсем глухие места где-то за Пальмирой, по которым дорога идет в разрушенное войной Междуречье.
Есть люди, которые проводят в Пальмире два или даже три дня, а потом еще жалуются, что им не удалось посмотреть что-нибудь важное. Эти люди презрительно сплюнут, прочтя мой рассказ, потому что на свете всегда будут бороться две точки зрения на туризм: а) надо успеть посмотреть как можно больше всяких мест; б) каждое место надо осмотреть как можно более тщательно и не уезжать, пока не осмотришь все.
Сторонники первой точки зрения считают страны и города, которые посетили. Они лелеют мечты осмотреть весь мир, но ни в одном городе не задерживаются больше недели, потому что к концу этой недели все храмы, дворцы и рестораны уже кажутся на одно лицо. Сторонники второй точки зрения ездят в одну и ту же страну по пять раз и вновь находят там что-то для себя новое. Где-то к четвертой поездке им начинает казаться, что они уже порядком подзабыли, как выглядит какой-нибудь храм, и они вновь отправляются на его осмотр. При этом они криво усмехаются, узнав, что их знакомый провел в стране только неделю и поехал дальше. «Ну что он мог увидеть за неделю? – спрашивают они себя. – На осмотр одного Дамаска не хватит пяти дней!»
Продолжение следует.
Кирилл БАБАЕВ.
|
