Откуда у русских понтийская грусть

Ж.: - Ничего особенного от эмиграции мы не ждали. Наша семья прекрасно жила во Владикавказе. Не страдали, не мучились, работали, учились...

Ж.: - Ничего особенного от эмиграции мы не ждали. Наша семья прекрасно жила во Владикавказе. Не страдали, не мучились, работали, учились...

И.: - Я тут принимала участие в выборах - выдвигала свою кандидатуру в местную власть. Но партия наша - неодемократов - проиграла.

Один наш хороший знакомый решил попробовать сменить нынешнего мэра района, который в своем кресле просидел бессменно много лет. Начали собирать команду. Я должна была собрать вокруг себя русскоязычных. За меня проголосовало немного людей, но как раз русскоязычных среди них-то и не было. Почему? Перекупили в самый последний момент. Не знаю, сколько евро получил каждый - 200, 300...

А еще - зависть. Многие из тех, кто прежде меня не знал, проголосовали за меня. А вот знакомые, приятели, с которыми мы не раз за столом сидели, переметнулись на другую сторону. Они спрашивали: тебе-то это зачем - ты же хорошо устроена?

В нашем двадцатитысячном городке Терми живет 200 русскоязычных, и я была единственным их кандидатом. Я их всех разыскала по телефонным справочникам, всех обзвонила, со всеми встретилась. Две недели мы с мужем бегали, как сумасшедшие.

Мне вся эта беготня очень понравилась. И очень много открыла. В конце концов, и враги начинают уважать, если ты чего-то стоишь.

Жаль, что мы проиграли. Хотелось бы получить надежную государственную работу. И идеи были. Ведь наши понтийцы мало что знают о льготах, на которые имеют право, никто не представляет их в правительстве, их на каждом шагу надувают. Я говорила им: давайте объединимся - тогда нас будет видно и слышно. Есть программы, о которых мы ничего не знаем. Нужен человек, который бы всем этим занимался. Взять хотя бы наш маленький городок. Когда мои старшие дети были маленькими, я старалась их максимально загрузить - спорт, танцы, английский, то се. За все эти кружки приходилось много платить. А вот мой младший ходит в те же кружки в специальном центре для новых иммигрантов, но уже бесплатно. Таких программ можно было бы создать немало. Если этим заниматься и не разворовывать деньги.

Наблюдается деградация понтийцев. Приезжают образованные люди, не могут найти работу, не хватает средств на учебу детей - нечем платить за кружки, за дополнительные занятия в частных школах. Дети остаются без аттестатов зрелости, о высшем образовании и думать не смеют и, естественно, выпадают из среды своих сверстников, точнее - не могут в нее войти, интегрироваться, образуют свои кланы, которые не смешиваются с греками и испытывают к ним и с их стороны враждебность. Особенно это касается детей, которых привезли в Грецию уже в 12-15 лет. Пока они выучат греческий, не имея поддержки родителей, которые бьются за крышу над головой, за то, чтобы дети не были голодными, - на образование и адаптацию ни сил, ни времени не остается.

В Греции сильная безработица. По специальности устроиться трудно и коренным жителям, не то что иммигрантам. Во-первых, надо подтвердить диплом. Я это сделала довольно быстро, но работы все равно не нашла. Большинство начинают с уборок. То есть стартуют с нулевого положения в обществе. И в тебе закипает злость. Твоя хозяйка-работодательница может быть совершенно безграмотной, но она тебе платит зарплату. За это ты ее ненавидишь. Она может быть с тобой вежливой, предлагать кофе или даже накормить обедом - но все это тебя унижает.

Кто-то устраивается на завод, в пошивочные мастерские. И там тебя окружают и тобой руководят люди с более низким уровнем. Немедленный диагноз: все они дебилы. Но они совсем даже не дебилы, просто в Союзе педагоги и инженеры вращались совершенно в другой среде. Если ты в России оставишь работу химика и пойдешь в цех по пошивке нижнего белья, ты там встретишь много хороших людей, хотя и без химического образования, и они все покажутся тебе дебилами.

Здесь мужчины начинают со стройки. Тебе, врачу, твои коллеги по строительной бригаде кажутся неполноценными. Они действительно не врачи. Но они грамотные и опытные в своем строительном деле люди, прекрасно умеющие класть кирпич.

Кстати, о врачах. Они оказались в лучшем положении, чем другие специалисты. Для них были организованы специальные курсы по изучению языка и подготовке к профессиональному экзамену, предложено пройти практику в местных клиниках. Врачи здесь хорошо зарабатывают, и на наших медиков есть спрос.

К сожалению, ничего подобного не предлагается, скажем, школьным учителям, и практически всем им пришлось расстаться с профессией...

Мы с мужем в этом магазине получаем по 600 евро. Что-то еще имеем с продаж. Это не много и не мало - наверное, такова средняя зарплата в стране. У врача государственной больницы - минимум тысяча плюс страховка плюс отчисления в пенсионный фонд. Хорошо и надежно. Аренда квартиры очень дорогая: в Салониках - не меньше 300 евро.

Мы купили себе квартиру в роскошном месте, в 10-ти км от Салоников. Квартира в три этажа. Первый - вспомогательный, на втором - салон и кухня, а на третьем - три спальни и ванная комната. Внизу, на 66-ти кв. м, с отдельным входом, живут родители Жорика, они приехали из России всего три года назад. К приезду дедушки с бабушкой мы и приобрели эти хоромы.

Мой муж - грек. Мы приехали сюда, чтобы вырастить своих детей греками, укорениться в этой стране. Если ты приехал жить навсегда, утвердился в репутации порядочного человека, делаешь все, чтобы не запятнать свое имя, ты обязан понять людей, которые тебя приняли, помогали средствами и готовы помогать в дальнейшем.

Греки не ожидали, что приедет так много и таких разных людей. Обрушившийся поток народа, не знающего языка, здешней культуры, оказался для них полной - и не слишком приятной - неожиданностью.

У меня лично нет никаких претензий к этому народу. Может быть, поэтому мне здесь хорошо. И не так уж важно, какими путями приехали люди - купил ли человек греческие документы, женился или вышел замуж за грека. Важны его намерения. Если приехал варягом, чтобы по-быстрому заработать и назад, местное общество это сразу чувствует и относится соответственно.

Мы познакомились с армянской супружеской парой. Она - фармацевт, он - ювелир. У них нет гражданства, живут здесь по «зеленой карте». Они не пытаются выдавать себя за греков, но стараются вжиться в общество, и у них получается.

У понтийцев здесь нет такой славы воров и разбойников, как у албанцев. Но они и между собой не ладят, пытаются в чужом монастыре насадить законы, по которым жили на Кавказе или в Москве. Поэтому местные греки в массе своей не рады наплыву иммигрантов. И по внешнему виду отличить приехавшего грека от грузина они не могут.

Когда мы уезжали, нашей дочери Элеоноре было восемь лет, Григорису - пять. Естественно, дома мы говорили только по-русски. Приехав, стали искать жилье подальше от мест, густо населенных выходцами из России. Мы хотели, чтобы дети росли в чисто греческой среде, чтобы у них не было комплексов и проблем.

Сначала было трудно - и нам, и детям. Мы вместе, обложившись словарями, пытались делать уроки. Они ходили на дополнительные занятия в школе. И, конечно, в языке нас быстро обогнали. На полную адаптацию у них ушел год. В 90-м здесь еще было очень мало наших... Все, кто встречался на моем пути, абсолютно все были готовы помочь мне и моим детям. Помогали соседи. В школе была чудесная учительница. Она моей дочке каждый день составляла индивидуальный словарик из 10-ти слов: картинка и греческое обозначение. Поскольку дочка стеснялась отвечать в классе, мы с ней на переменах показывали учительнице все, что выучили накануне. Я занималась с детьми математикой, физикой, химией. У меня был принцип: дети должны развиваться, не важно, на каком языке, - потом разберемся.

Справились. Дочь уже на третьем курсе института, сын - окончил школу.

Поступить в институт здесь трудно. Система очень сложная. Когда поступала дочь, надо было сдавать четыре экзамена. Не в какой-то конкретный вуз, но по избранному профилю. Результаты всех абитуриентов обрабатывались централизованно, и определялся проходной балл для каждого факультета каждого вуза. Только после подсчета абитуриент мог оценить, куда его возьмут. Дочка по своим баллам осталась в Салониках, учится в Кастории, в Институте международной торговли.

Сейчас эта система меняется. Школьное образование складывается из шести лет начальной школы, трех лет гимназии и еще трех лет лицея. Тот, кто доходит до лицея и успешно его заканчивает, уже становится абитуриентом. Большой отсев происходит после гимназии. Тем, кто не соответствует уровню лицея, предлагается поступать в профессиональные училища - получать специальность. Правда, после училища тоже можно поступать в вуз.

Наш сын уже в третьем классе лицея. Сейчас у него сплошные экзамены. Я сравниваю его учебу в школе с дочкиной - и вижу, насколько все стало сложнее. Раньше всех дотягивали до последнего класса. Теперь даже аттестат зрелости стало очень непросто получить. А в последние три года в лицее, когда ученик уже должен выбрать одно из четырех направлений - гуманитарное, инженерное, точные науки или медицину, - начинается очень интенсивная учеба, и за малейшее отставание отчисляют.

Первое время у меня бывали моменты, когда я готова была идти в уборщицы. Но во мне просыпалась другая я, которая начинала ненавидеть весь мир. Я поняла, что мне этого делать нельзя - сразу становлюсь плохим человеком. Короче, не стала будить в себе зверя. Решила: надо искать квалифицированную работу, а для этого, прежде всего, - выучить язык так, чтобы меня нельзя было отличить от местных. Мне часто делают такой комплимент: вы разговариваете, как гречанка, много лет прожившая за границей. То есть на несколько подпорченном языке.

У меня в дипломе написано: химик-биолог. Как биолога меня в Греции формально признали, как химика - нет. Хотела пойти работать биологом в больничную лабораторию. Мы подошли к зданию этой больницы, там стояла толпа жаждущих - на одну вакансию претендовали сотни, если не тысячи людей, многие прекрасно говорили по-английски, владели еще несколькими иностранными языками, знали компьютер, кто-то закончил аспирантуру, кто-то имеет докторскую степень, публикации и так далее. Я постояла, покрутилась - и даже не стала документы доставать. Повернулась и ушла. На это место может попасть только специалист высокого уровня. Так что и как биолог я здесь не состоялась.

Это мы стараемся внушить и нашим детям. И стараемся поставить их в такие условия, чтобы они учились выживать. Именно выживать. При здешней безработице место достается тому, кто лучше других.

В общем, ни в уборщицы, ни на завод я не пошла. Предпочла сидеть дома и воспитывать детей. У нас ведь уже в Греции третий ребенок родился. Это требовало мужества: мне было 35 - возраст для трудоустройства перспективный. Я помогала Жорику в его ювелирной мастерской, сидела за верстаком, вела бухгалтерию, закупала реактивы, металлы, занималась клиентами. И все годы искала работу. Но когда дети были маленькие, мечтала, чтобы работа была недалеко от дома, с удобным графиком. Я очень хотела найти место биолога, или химика, или фармацевта. Не получилось.

Со службой в армии здесь дело обстоит так. Пока ты учишься - у тебя отсрочка. Но в какой-то момент в армию сходить все же надо. Моих детей это не касается, но иммигранты, приехавшие в Грецию по достижении 12-летнего возраста, служат по облегченной программе - шесть месяцев. Правда, и для коренных греков срок службы сокращается. Призывники этого года служат 12 месяцев. Страна намерена создать профессиональную армию - в 50.000 контрактников, остальные будут проходить общую подготовку.

Но здесь не Чечня и не Афган, здесь нет дедовщины, так что армия нас не пугает. Условия очень мягкие, на последнем этапе службы солдаты часто приходят домой. Такая армия только на пользу.

У нашей понтийской братии не очень хорошая репутация, и дети часто стесняются своего происхождения. Когда мы едем в машине с Григорисом и его другом и при них разговариваем с Жориком между собой по-русски, Григорис страшно злится. Думаю, этот комплекс уйдет, когда он поймет, что такое Россия и что ничего постыдного нет в его происхождении. А совсем даже наоборот. И мы терпеливо ждем, пока он повзрослеет.

У дочки этого не было в такой степени. Единственное, чего она не хотела, - ухажеров-понтийцев. Обычно гречанки их в упор не видят, вот им и остаются свои.

Плохо тем, кто приехал греков жизни учить.

Оба моих старших детей окончили частную школу. Это такая дополнительная школа для подготовки к поступлению в институт. Утром дети ходят в бесплатную государственную, а вечером - в частную.

В Греции довольно странная система, финансово удушающая родителей. Чтобы ребенок успешно завершил школьный курс, он непременно должен ходить и в частную школу на дополнительные занятия по тем предметам, которые предстоит сдавать. Родители и дети как бы снимают с себя ответственность: ребенок считает, что раз он ходит на эти занятия, у него не должно быть проблем, а родители думают: я плачу, значит, моя миссия выполнена. Причем многие ходят на дополнительные занятия по всем предметам, кроме физкультуры и пения. Дети не желают сами садиться и зубрить историю, географию, биологию, литературу - ждут, что за деньги все им будет вложено в голову.

Мы своему сыну согласились оплачивать только физику и математику. Это обойдется нам за год в 1.800 евро. Предлагали еще подучить древнегреческий и взять курс по написанию сочинения, но он отказался. А если брать все предметы, то это удовольствие потянет на 3.000 евро. Государство сейчас активно борется с этой системой и организует дополнительные занятия прямо в школе - бесплатно. Детям даже дают бутерброды.

Эту систему можно сравнить с больничной. Есть государственные клиники и частные. В частной, скажем, у роженицы будет отдельная палата, комфорт. В остальном она государственной больнице уступает: нет того оборудования, нет таких опытных врачей и акушерок. Если у пациентки частной клиники возникает малейшее осложнение, ее немедленно переводят в государственную. Мы это дело изучили тщательнейшим образом, когда решали, где рожать нашего третьего.

Конечно, престижно рожать в частной клинике. Но муж сказал: ничего, полежишь в большой палате, зато под присмотром квалифицированных врачей.

В государственных университетах образование бесплатное. Правда, нет и стипендий. Только самые лучшие студенты получают какие-то нерегулярные вознаграждения. Есть бесплатная студенческая столовая. Во многих университетах есть общежития. Селят в них наименее обеспеченных - исходя из доходов родителей. Элеонора по этому показателю попала бы в общежитие, но у ее института такового нет. Зато ей возмещают часть квартплаты. Снимает она квартирку за 150 евро. И немного подрабатывает - чтоб не обременять нас своими проблемами.

По сравнению с институтами у университетов более высокий статус. После института можно продолжить образование в университете, где проходной балл выше. Эта система потихоньку меняется: уравнивается университетское образование и институтское.

Ребята, не сумевшие поступить учиться в Греции, уезжают за границу. Афинский политехнический входит в пятерку лучших вузов Европы, а университет Салоников - в десятку. Университеты с мировыми именами - Гарвард, Сорбонна, Оксфорд, Стенфорд - не в счет, туда едут действительно способные. Кому не обломилось поступить дома, едут в одну из трехсот английских бизнес-школ, в вузы Восточной Европы - Болгарию, Чехию.

В связи с этим возник даже вопрос о признании дипломов. Ведь теперь, когда Греция стала частью единой Европы, в конкурсах на вакантные должности могут на общих основаниях участвовать выходцы из европейских стран. Немец - в Греции, а грек - в Германии. Но в таком случае дипломы разных стран должны быть признаны эквивалентными. Поэтому меняется система греческого образования. И - отдельно - рассматривается вопрос об эквивалентности дипломов восточноевропейских стран, а конкретно - речь идет о выходцах из стран бывшего СССР. Недоверие еще слишком велико. С парламентской трибуны открыто заявляют, что выходцы из Грузии покупают дипломы университетов.

Вообще же, никто не был готов к такой сумасшедшей волне иммигрантов с востока - ни люди, ни полиция. Нашим, особенно приехавшим из Грузии, показалось, что они попали в абсолютно неконтролируемый мир, они очумели от свободы - делай что хочешь, воруй, убивай, грабь, торгуй дурью. Греки в посольстве тоже быстро сориентировались, поняли, на чем можно деньги делать - и пошли подложные документы. Сейчас одумались - но основной-то поток прошел. Вот он-то и оставил негативный осадок, который каждый иммигрант на себе ощущает: ах, так ты из советских, значит, такой же вороватый и нечестный... И пройдет много времени, пока общество избавится от предвзятого отношения к иммигрантам. Чтобы поверило: основная масса наших - добросовестные трудяги, с нормальными представлениями о семье, долге перед детьми, честно добывающие свой кусок хлеба.

Американцы говорят: 25% иммигрантов - уголовники, прохиндеи, скользкие типы. Вот остальным 75% и приходится отмываться.

До приезда иммигрантов в Греции было очень спокойно. Если воровали, то по-крупному. Потом - началось. Особенно отличились албанцы. Они пачками нелегально переходили границу и чувствовали себя здесь, как в прериях. Грабили дачи, тащили все. Приграничные села были вынуждены вооружаться - люди боялись выходить на улицу. Организовали специальную приграничную полицию для охраны северных сел.

Потом ввели «зеленые карты». Ты можешь взять на работу иностранца, но должен официально его зарегистрировать. А нелегалов отлавливают и высылают из страны.

И стало спокойно.

В больших городах - свои проблемы. Особенно там, где скопилось много наших. Полицию основательно перетрясли, реформировали - выгнали из теплых контор, разместили в проблемных районах, дали дополнительные полномочия: теперь они имеют право останавливать машины и проверять документы.

Ж.: - Как мы уезжали... Денег на дорогу не было. Тогда меняли на семью - да и то только в Москве - $500. Мы продали дом во Владикавказе, мебель. 50-60 тыс. собрали - на то время большие деньги, но - рубли. Что с ними делать, куда девать? Накупили ковров, чайников, самоваров, топоров - ерунду всякую. А по приезде в Грецию пошли с этим барахлом на базар.

Конечно, я прихватил с собой все свои ювелирные инструменты, даже заказал себе новый рабочий стол. Им я очень гордился. Привез - и чуть со стыда не сгорел: откуда ты это чудо выцарапал? - спрашивали меня обалдевшие здешние столяры.

Первым приехал я с мужем сестры. Чтобы подготовить какую-то почву, снять хотя бы квартиру. А через двадцать дней прибыли Ира и моя сестра с детьми. В пятницу приехали, а во вторник я уже вышел на работу. Прошелся по ювелирным магазинам, мастерским... На одном месте поработал несколько недель, на другом. В подвале сделал браслет с чернью, ходил, показывал.

Один хозяин сказал: это меня не интересует, меня интересуют зодиаки. Дал мне сразу немного денег, посоветовал, кто бы мог мне помочь освоить принятую здесь европейскую технику гравировки. Я знал кубачинскую - восточную. Пришлось менять и орудия труда - учиться работать немецкими штихелями. Мы с хозяином оговорили условия - и в течение 10 лет эти условия соблюдали. Он был нормальным человеком - не пытался усугублять мои иммигрантские трудности и выигрывать на этом какие-то гроши. Он понимал, что хорошим мастером не стоит бросаться. Договорились, что если до мая я выйду на требуемую производительность и качество, он будет платить мне, как местным мастерам. Я работал, и он платил мне приличные деньги.

Теперь я от этого дела отошел. Устал очень. Все эти годы приходилось работать по 12 часов в день. После работы даже сумку поднять не мог. И невыносимое однообразие - от этих зодиаков я думал, что сойду с ума.

Один ставит перед собой цель и прет к ней, не отвлекаясь ни на что, другой пойдет в обход. Я никогда не буду надрываться ради материальной цели. Белая яхта - это стоит упорства. Все остальное - попутное. Строю дом, чтобы не беспокоиться за семью, учу детей, чтобы спокойно отстегнуться от них, когда уйду в плаванье. Моя мечта - поднять парус и уйти в большое плаванье.

И.: - Это не метафора, между прочим: Жорик команду собирает...

Часто русские знаменитости - писатели, артисты, ученые, музыканты - утверждают, будто среди иммигрантов нет счастливых людей, таких, кто в новой стране чувствовал бы душевный комфорт, был бы в ладу с самим собой.

Я не согласна. Мы здесь дома, нам очень даже комфортно, нас окружают милые, приветливые люди. И если мне кто-то предложит вернуться, я сильно обижусь. Что я там буду делать? Это же как небо и земля! Может быть, жителям столиц чего-то не хватает в маленьком городе, в маленькой стране. Но мы-то провинциалы...

Ж.: - У меня одна слабость - моя работа. Как только мне удастся организовать свое дело, которое даст мне тот уровень жизни, на который я претендую, я буду считать себя счастливым человеком. Чтобы я мог покрывать текущие расходы и иметь еще немного сверх того на свои бродяжнические удовольствия. Не на то, чтобы купать женщин в шампанском, но поездить, поглазеть. Я ведь еще не всю Грецию облазил.

Хочу быть немного космополитом, расширить понятие родины, в котором мы все воспитывались. В какой-то момент жизни Афганистан почти стал моей родиной, потом Прибалтика отстегнулась - и перестала быть моей родиной. Если я приеду в Россию, то где-то услышу: что ты у нас делаешь, черномазый, твоя родина не здесь. Во Владикавказ я приезжаю уже немножко чужим. Есть круг одноклассников и однокурсников, их приятно увидеть. Но и здесь уже появилась своя история, люди, с которыми мы живем бок о бок вот уже десять лет. Не шутка.

Мья хара. По-гречески - одна радость.

Есть здесь русские, которых заклинило. Они своих детей учат по-русски, а только потом - по-гречески. Зачем ты сам мучаешься и мучаешь своих детей? Дуй обратно, если там тебе лучше. Так нет, не уезжают: ругают, матерятся, недовольны всем и вся, но - сидят.

И.: - У нас много знакомых, которые не здесь и не там. Посидят, поноют - нет, говорят, дома нам лучше. Едут. А оттуда им кажется, что в Греции лучше. И опять все им не слава Богу. На мой взгляд, это просто разболтанность, мы себе ничего такого не могли позволить: мы-то сюда с двумя детьми приехали - их мотать мы бы не могли.

А семья, о которой я говорю, завела ребенка только год назад. Им уже за сорок. И до прошлого года они беззаботно порхали между Грецией и Россией. Мой сын Гавалиди - грек. И раз уж мы приехали, он должен вырасти греком, получить образование в Греции. А потом пусть сам выбирает, где ему жить.