Бедуины седлают дромадеров

В гостях у римских патрициев

Первым городом на нашем пути был Эль-Джем. Этот небольшой городок знаменит тем, что, во-первых, именно здесь снимался оскароносный «Гладиатор», а во-вторых, здесь расположен римский колизей - третий в мире по величине и первый - по сохранности. Возвели его по приказу многочисленных римских чиновников, волею судьбы заброшенных по делам службы в африканскую Тмутаракань. С древнеримским размахом сегодня не сравниться ни одному стадиону. Помимо впечатляющих размеров он поражает архитектурной красотой. Вот - величественный партер для знати, вот - места поскромней, для местных обывателей. А на самом верху, на галерке, - места, куда по праздникам пускали даже рабов. Внизу под настилом арены - подземелья для диких зверей и гладиаторов. Проблема уборки после кровавых зрелищ решалась просто: настил состоял из двух частей, которые после представления раздвигались - окровавленный песок и трупы сбрасывали вниз.

Обилие туристов вызывает искреннее желание устроить бои прямо здесь и сейчас. Но - нельзя. Зато здесь ежегодно проходят симфонические концерты, на которые приезжают до 35-ти тыс. зрителей. В нишах беспорядочно пристроены статуи каких-то римских императоров. Совсем как наши вожди, портреты которых тоже часто находят сваленными где-то в подсобках. Наш гид Фгайер Незих в своем экзотическом наряде часто был принимаем за одну из них.

На обратном пути к автобусу все дружно отоварились натуральными древнеримскими черепками. Саратовское семейство приобрело ручную кофемолку. Продавец клятвенно уверял, что ее жерновами сама Клеопатра молола кофе для Марка Антония...

Привет от бабушки Фатимы

Петляет пыльная проселочная дорога. Остановка возле придорожного кафе - кола, орешки, чипсы, мороженое, туалет. Вдоль трассы стоят пластиковые ведра с помидорами и плодами кактусов. Рядом, в тени пальм, сидят пожилые тунисские бабушки. Так, кажется, сейчас и скажут: «Выбирайте опунцию, дамочка! Свеженькая, недорого отдам».

Матмата - таинственный пещерный город берберов. Вроде бы именно их можно считать исконными жителями этой земли. Они умудрились сосуществовать с греками и римлянами, финикийцами и варварами. И только воины Аллаха, огнем и мечом насаждая ислам, безжалостно оттеснили их к самому подножию Атласских гор. Когда отступать стало некуда, берберы ушли... в землю. Огромные воронки, в стенах которых были вырыты сотни пещер, образовали причудливые подземные города. И по сей день часть берберов не желает покидать свои жилища: летом в них прохладно, зимой тепло, по распоряжению властей в пещеры провели свет и воду. Детей возит в школу расхлябанный автобус, раз в неделю приезжает автобус-лавка с хлебом, крупами и оливковым маслом. А в основном мир не слишком-то изменился за прошедшие пару сотен лет, считают берберы. Сегодня предприимчивые гиды величают их троглодитами - «те, кто живут в пещере». К одной из них, бабушке Фатиме, мы и отправились в гости.

Бабушка Фатима - это национальная гордость Туниса. Выпущена даже открытка с ее фотографией. Девяностолетняя бабуля косит под классическую женщину Востока: ходит босиком по раскаленному песку, обряжена в национальный костюм, вся в узорах из хны и басмы. При всем том над пещерой этак неприметно возвышается спутниковая антенна, а за осмотр древнего жилища меньше динара дать неудобно (так гид пояснил). Плюс динар за фото с бабушкой Фатимой. Плюс ее младшая невестка бойко торгует открытками, на которых изображена знаменитая свекровь. За нашим автобусом в очередь на посещение бабулиного жилья выстроились еще два, так что путем несложных арифметических вычислений... Словом, все многочисленные дети, внуки и правнуки оборотистой бабули давно построили дома и живут - не тужат в больших городах. А бабушка Фатима продолжает помогать им материально.

Наша русская бабушка прошлась по пещерке, пощупала плотное шерстяное покрывало на кровати, зачем-то перекрестилась на настенный календарь с седобородым бородачом и вздохнула: «Пещерка-то - пятикомнатная. Деньгу эта Фатима гребет прям лопатой. А пенсию ей платят или как?» Бабушка Фатима настороженно прислушалась и что-то недовольно буркнула. Фгайер Незих примирительно улыбнулся и подтолкнул нас к выходу. Визит был окончен.

Пустыня отворяет ворота

Солнце тяжко перевалило зенит. За окном - плюс сорок с хвостиком. Белесое небо кажется раскаленным. Кондиционер уже не рвет, а натужно сипит. Угомонились даже бабкины внуки. И тут, когда кажется, что бесконечная полоса каменистых пыльных гор за окном никогда не кончится, впереди встают белые стены города-миража.

Дуз - ворота пустыни. Это последнее место обитания человека перед великим безмолвием Сахары. Когда-то здесь был самый большой базар, где продавали верблюдов-дромадеров. Сейчас рафинадные кубики дорогих вилл и старинные песчаниковые развалюшки утопают в зелени жасмина и гибискуса. Сидящие за столиками кафе пожилые степенные мужчины провожают нас равнодушными взглядами. Автобус петляет узкими улочками, поворачивает за город и - впереди море зелени. Под кронами пальм пышно раскинулись бананы, рядом наливаются золотом апельсины, зреют рубиновые зерна гранатов. Ниже, третьим ярусом, радуют глаз спелые бока помидоров. Мы в оазисе. Посреди него сказкой Шехерезады раскинулся особняк гостиницы. Тихо журчит фонтан, на шезлонгах вокруг бассейна нежатся умиротворенные отдыхающие, из кухни тянет аппетитным мясным духом. «Ба, смотри - вода!» - и оба внука, скинув на бегу шлепки, попадали в бассейн бомбочкой. Эх, хороша жизнь!

После ужина нас ждал верблюжий выезд в Сахару. Все получили полосатые бедуинские балахоны и чалмы. Пешком, путаясь в распахивающихся полах, мы отправились навстречу верблюдам. Посмотреть на это зрелище вышли местные зрители. «Внуков бабушки Фатимы» среди нас не нашлось: за тот искренний восторг, с которым настоящие бедуины смотрели на полосатых, можно было смело собирать по динару.

Дромадеры вальяжно лежали в песках, похожие на плюшевые игрушки. Путаясь в широком балахоне, я осторожно приблизилась к моему верблюду. Погонщик крикнул что-то ободряюще-гортанное. Верблюд скосил на меня карий печальный глаз. Сесть на него оказалось, на удивление, просто: караван пустыни даже не пошевелился. Зато потом, услыхав резкую команду, он легко и с размахом подкинул зад, передними ногами оставаясь на коленях. На пару минут «бедуины» зависли под 45 градусов. Затем еще рывок, и караван двинулся в путь. Мой дромадер шел мерным шагом, иногда шумно и печально вздыхая. Я нагнулась и осторожно погладила его по войлочной шее. Дромадер одобрительно пожевал губами и прибавил газу. Пришлось натянуть поводья.

Смеркалось. Белое солнце пустыни потихоньку стало красным, жара спала, и нас остановили на привал. Под ногами расстилалось бескрайнее море знаменитого песка. Такого песка нигде не увидеть - он мельчайший и нежнейший, словно кремово-песочная пудра. Тонким слоем покрывает лицо и руки, его ни стряхнуть, ни стереть. Говорят, когда-то римляне везли его для арен Колизея...

Я набирала песок в бутылку из-под колы. Верблюд и погонщик поглядывали на меня с плохо скрытой насмешкой: еще бы, трудно понять человека, который силится затолкать в пластиковую бутылку великую тайну Сахары.

...Черным бархатом накрыла нас африканская ночь. Тихо стрекотали ночные жители пустыни, журчала вода в маленьком фонтанчике у бассейна. Жара спала, и в тихом сумраке под кронами пальм наступила благодатная ночь. Я плавала в бассейне и считала крупные звезды. Они свисали совсем низко, как игрушки на елке в далеком детстве. На террасе отеля сидел Фгайер Незих и курил кальян. Автобус не поломался, кондиционер исправно гонит в салон холодный воздух. Никто из туристов не отстал, никто ни с кем не поругался. Правда, туристка из Винницы (та, которая выбралась в Сахару на десятисантиметровых каблуках) проспала и верблюдов, и ужин. А бабушкины внуки, играя в столовой в казаков-разбойников, опрокинули блюдо с кус-кусом. И та семья из Саратова переговаривалась так громко, что испугались верблюды, и погонщику пришлось дать динар, чтобы они (верблюды) перестали реветь. Но, в общем и целом, день прошел хорошо, хвала Аллаху! Фгайер Незих закрыл глаза и умиротворенно побулькал кальяном. Я на цыпочках проскользнула мимо...

Тайна соли и песка

Снова за окном автобуса - лунный пейзаж Сахары. Мы приближаемся к знаменитым солончакам. Толстая соляная корка покрывает озера соленой воды. Путь через них опасен. Говорят, когда-то целый караван в тысячу верблюдов бесследно исчез на гладкой равнине солончака. Сейчас, по словам Фгайера Незиха, на пуленепробиваемой корке солончака проводят скоростные заезды на реактивных автомобилях. Рекордная скорость, которая была зафиксирована во время таких состязаний, составила 900 км/час. Более осторожные и романтичные богачи предпочитают совершать облет солончака на воздушном шаре. А вообще-то, здесь, в маленьком городке Кебили-Тозер, соль добывают.

В маленькой лавчонке возле россыпей добытой соли местные жители торговали нехитрыми сувенирами: сушеными ящерицами и змеями, полуистлевшими от старости ковриками, кожаными тапками да знаменитой розой Сахары. Соль и ветер, солнце и песок создают невиданные по красоте каменные цветки. Они дешевые, их - великое множество, и кажется, что везти с собой этот простой сувенир вроде как и не стоит. Но дома, когда за окном на много недель зарядит осенняя слякоть, горделивый разворот каменных лепестков напомнит вам о великой сказке пустыни.

Бабушкины внуки купили живую игуану. Дюжая ящерица свернулась в пакете из-под сока и безуспешно пыталась прикинуться уснувшей. Белесые дьяволята периодически встряхивали пакет, крошили туда чипсы и жарким шепотом обсуждали вопрос контрабанды живого товара в Шереметьево.

В автобусе хватились бритоголового и молчаливого мужичка. Фгайер Незих пулей слетал назад к лавке. Так и есть - наш родимый успел не только сторговать у местных хлопцев бутыль с бухой (ядреным инжирным самогоном), но и опробовать продукт. Через несколько минут он был водворен на свое место в автобусе, а Фгайер Незих стал пространно объяснять нам ключевые постулаты ислама. Как оказалось, не пьют мусульмане по вполне понятной причине - жарко очень. А вот когда жара спадает...

Неподалеку от Кебили-Тозера ютится в скалистых расщелинах маленькая деревушка - Тамерза. В 60-е годы ее смыло наводнением. Наводнение в пустыне - явление необъяснимое, потому местные жители предпочли не связываться с силами Аллаха, покинули деревушку и поселились поблизости. Мы бродим пустынными улочками, заглядываем в деревенские дворы и в молитвенный зал мечети. По пятам тянется смолой местная детвора и с тихим упрямством сует в руку глиняные бусы и букетики пахучего жасмина. Рядом, в тени чахлых пальм, течет неприметный ручей - именно его грозный поток 40 лет назад разрушил Тамерзу. Время словно застыло в своем течении. Здесь, как и сотни лет назад, женщины ходят в черных покрывалах с цветной каймой: белая - девушка, голубая - мужняя жена, красная - вдова или разведенная. А мужчины носят за ухом цветок жасмина: за правым - холостой, за левым - глава семейства. Жизнь в песках сурова и проста, на ухищрения и догадки нет времени.