Старина «бобби» уже не тотБританский полицейский меняется на глазах, пишет журнал Европа.
Этой весной на лондонских улицах фуражки с шашечками по околышу попадались
мне на глаза чаще, чем традиционные черные шлемы с серебристой кокардой. Прав
оказался Барри Тэйлор, возглавлявший группу дизайнеров и модельеров, которые
проектируют униформу и другие предметы экипировки для «бобби» - британских полицейских.
По его словам, сказанным еще весной 2002 года, «традиционные шлемы падают, мешают,
и вообще от них одно сплошное беспокойство. А если не держать голову абсолютно
неподвижно, то они шатаются из стороны в сторону». Может быть, отсюда происходит
горделивая осанка и размеренная походка традиционных «бобби».
16/5/2003 Непригодность старозаветного головного убора заставила усовершенствовать его.
Контуры остались неизменными, но вот центр тяжести сместили ниже и вообще укоротили
шлем примерно на шесть сантиметров. Но британцы изменили бы себе, если бы забросили
в бабушкин сундук добротную вещь, ставшую одним из символов Лондона и «доброй
старой Англии». Нет, старый шлем остался востребованным, его все еще надевают,
хотя только в двух случаях - на официальных мероприятиях и во время караульно-постовой
службы у резиденции премьер-министра Великобритании на Даунинг-стрит, 10.
Все меняется, в том числе и в Британии. Даже один из самых консервативных институтов
государства - полиция. В стеклобетонном небоскребе, перед которым вращается
куб с надписью «Новый Скотленд-Ярд», нас, интернациональную группу журналистов,
ненавязчиво просвещали: в 32-х столичных районах открыты своего рода дома призрения,
где можно обрести временное прибежище, получить квалифицированный совет и найти
утешение; созданы совещательно-наблюдательные органы, куда пригласили «наших
самых громогласных критиков»; появилась должность «семейного» офицера полиции,
в чьи обязанности входит поддерживать связь с родственниками жертвы или пострадавшего
или пропавшего без вести, сообщать им о ходе расследования и так далее. Словом,
Скотленд-Ярд потому еще и называется «новым», что внедряет новшества и в содержание,
и в стиль своей работы.
Мой коллега из Пакистана задал всего один явно волновавший его вопрос: «Почему
у вас, в отличие от многих других стран, полицейских не видно на улицах?» Ответ
слегка обескуражил: недобор. На тот момент насчитывалось 4.000 вакансий, а желающих
заполнить их не было. Дефицит кадров стал хроническим настолько, что еще в конце
2001 года новоназначенный министр внутренних дел Дэвид Бланкетт предложил пополнить
ряды правоохранительных органов гражданскими контрактниками, чтобы было кому
выйти на патрулирование и хотя бы контролировать уличную преступность.
Нельзя же допустить, чтобы численный перевес был на стороне орудующих в Соединенном
Королевстве более 900 криминальных сообществ, активно вовлеченных в такие незаконные
виды деятельности, как контрабанда алкоголя и сигарет, отмывание денег, мошенничество
и ввоз нелегальных иммигрантов. Несколько громких, говорящих о масштабе криминогенной
ситуации цифр: ежегодно Британия потребляет 100 миллионов таблеток «экстази»;
каждый год на острова ввозится 30 тонн героина и от 25 до 40 тонн кокаина, из
которых полиции удается перехватить всего около трех и двух тонн соответственно.
Подсчитали? Это менее одной десятой...
Еще одна головная боль: в прошлом году на территории королевства совершено без
малого 10 тысяч преступлений, при этом все чаще гремели выстрелы. Тенденция
тревожная: в позапрошлом году такого рода преступлений было отмечено на 35%
меньше. Скачок небывалый. Все чаще гибнут полицейские при исполнении обязанностей.
До сих пор «бобби» ходят без оружия: на поясе у стражей порядка висят разве
что наручники, баллончик со слезоточивым газом да телескопические дубинки. Есть,
конечно, свой спецназ с соответствующим вооружением, приписанный к каждому региональному
управлению, но его вызывают на подмогу только в критических случаях.
Логика следующая: здесь полагали до последнего времени, что образ «хорошего
полицейского», не имеющего при себе оружия, во-первых, сказывается на благоприятном
имидже правоохранителей. А во-вторых, оберегает от пули не хуже бронежилета
или «ствола», тем подается «хороший пример антиобщественным элементам, у которых
есть собственный кодекс чести, не позволяющий им нападать на безоружных».
Нелепо сражаться без оружия с все более жестокими криминальными синдикатами,
это то же самое, что лечить опухоль мозга аспирином. Так что скоро, видимо,
о безоружных «бобби» будут вспоминать как об антикварной диковинке. Хотя и в
новом обличии они вряд ли станут похожи на деревянных дуболомов Урфина Джюса
или на голливудских «робокопов». Разница будет заметна хотя бы в том, с каким
внутренним достоинством и одновременно с уважением к другой личности они ведут
себя. Бывают и исключения из правила, случаются недостойные поступки, в том
числе расистские выходки, но назовите мне какую-либо полицию в мире с абсолютно
незапятнанным мундиром. Для меня красноречивым свидетельством тому, что в полиции
есть люди, чувствительно реагирующие на меняющиеся реалии современной Британии,
в частности на все более полиэтнический и многоконфессиональный состав населения,
стал такой эпизод.
Не так давно возникла дискуссия вокруг почина полиции Большого Лондона, которая
вознамерилась заменить для своих служащих, исповедующих иную, нежели христианскую
веру, официальные значки полицейского. На них изображена корона Святого Эдварда,
увенчанная христианским крестом. Скажем, мусульманам или последователям индуистской
религии будет предложен значок без короны и без креста. Не всем, признаем, почин
пришелся по душе. Как считает Гленн Смит, председатель Федерации полиции Большого
Лондона, «мы приносим присягу на верность королеве. Корона - символ этой присяги,
а новая инициатива - это фактически покушение на верность и присягу». А Тони
Арбур, член Консервативной партии, высказался короче: вся эта история свидетельствует
о том, что политкорректность дошла до абсурда. Может, и дошла, соглашусь, но
сам факт психологической готовности высших полицейских чинов учесть различия
в мировоззрении и традиционных верованиях своих подчиненных говорит о многом.
Долгое время, пока не привык, меня поражала непринужденно дружелюбное выражение
лица лондонских полицейских всякий раз, когда к ним обратишься за небольшой
- чисто туристической - надобностью. Может, мгновенно вычислив, что перед ними
человек нездешний, а то еще и иностранец, а значит по определению чудак, они
выбирали манеру едва угадываемого снисходительного покровительства? Сомневаюсь.
Скорее проявлялись долг и привычка - вторая натура любого профессионала, обученного
нехитрым премудростям общения. Учат ведь будущих секретарш и личных помощниц
разговаривать по телефону приветливым голосом, в котором лучится улыбка.
В голосе лондонского «бобби» и сегодня можно при желании услышать отзвук той
благолепной эпохи, когда они легко вживались в предписанный им образ - не угрюмо
стойкого оловянного солдатика, а эдакого всесезонного Санта-Клауса, дежурного
по уличному спокойствию. Владимир МИХЕЕВ.
|
