AKUNA MATATA: КИЛИМАНДЖАРО (ч. 1) В редакции «Заграницы» установилась хорошая традиция: каждый год кто-то из наших журналистов совершает авантюрный марш-бросок в Африку и поднимается на Килиманджаро. Год назад такую вылазку вместе с командой экстрималов Equites совершил заместитель главного редактора Александр Провозин. А прошлым летом туда же отправилась редактор информационного отдела Валерия Платонович. Сегодня мы предлагаем вниманию читателей вторую часть ее путевых заметок. 25/1/2011
|
|
Килиманджаро – высочайшая вершина Африки
|
Продолжение. Читайте предыдущую публикацию:
AKUNA MATATA: МАСАИ
Нас ждала Килиманджаро. Ведь цель нашей экспедиции – покорение высочайшей вершины Африки, высочайшего вулкана планеты, расположенного в 300 километрах от экватора.
Килиманджаро – самая высокая гора мира, на которую могут взобраться непрофессионалы. И это именно то, что нужно неискушенному европейцу, пресытившемуся чистой комфортной обыденностью. Ход экспедиции, ее продолжительность и степень экстремальности зависят от вашего желания и ваших финансовых возможностей. Цены предлагали не шуточные, из-за безвыходности ситуации мы уже готовы были выложить по $750 за каждого, как вдруг нам сообщили, что в холле отеля нас ожидает Энтони, тот самый Энтони из аэропорта, именовавший меня Wanjiku.
Среди едкого сигаретного дыма и клочков бумаги, исписанных названиями пунктов назначения, был найден компромисс в $600 с человека. Это сильно пошатнуло наше финансовое положение. Мы знали, что в течение пяти дней (три дня подъема и два дня спуска) мы обеспечены едой, водой и кровом, а дальше надо будет что-то решать, но это потом. Эта нескромная сумма покрывала расходы на питание, проживание, гидов, носильщиков, трансфер из Найроби в Арушу и к «Воротам Марангу» и обратно.
Утром за нами приехал джип, Энтони помог погрузить рюкзаки и вручил сопроводительное письмо для некоего Бенжамина, который должен был встретить нас, помочь сориентироваться в Аруше, а также рассказать, как добраться до Занзибара. Причем нам разрешалось жить бесплатно в отеле неограниченное количество времени.
Мы неслись мимо убогих селений, покосившиеся хибарки одна за другой оголяли обшарпанные стены. Местное население откровенно бездельничало, вероятно, в постоянном ожидании пособия по безработице. «Hi! Jambo!» – мурзатые детишки играли в ржавеющих кузовах разбитых автомобилей. «Jambo!» Банановые плантации сменялись кофейными; поля плавно переходили в бескрайние саванны; изредка мелькали зебры; масаи, пасущие стада вдоль дорог, радостно махали нам в след рукой: «Jambo!» – а мы только успевали схватить все это камерой.
Кое-как на ходу заполняя декларации, мы подъехали к пограничному переходу Намангана. В переполненном департаменте толпились желающие въехать в Танзанию, постепенно выстраиваясь в две тесные очереди. Потные затылки, цветные паспорта, клейменные гербами, шорох одежд, шарканье ног, хлопанье двери, хныканье ребенка, резкий грохот штампов... Девушка в синей форме таможенника, потеснив народ, подвела нас к стойке, засыпанной белыми бланками. Наши паспорта на несколько минут скрылись за одной из дверей и вернулись с уже вклеенной зеленой визой Танзании, стоившей нам $25.
Взгляд мерно скользил по горизонту, замирая на выросшей впереди Килиманджаро. Огромный великан, скованный сном тысячелетий, вершиной тонул в облаках, неся на себе тяжелое низкое небо. И было в ней что-то настораживающее, но внушающее доверие. Ее спокойствие таило вызов, польщенный нашим восхищением.
Аруша приняла нас не очень гостеприимно. Погода быстро менялась, становилось холодно и хмуро. Вечер застал нас врасплох: банки и магазины уже час как закрылись, тогда как в карманах звенели все еще кенийские шиллинги. Джип осторожно подкатил под отель Guest House. Райончик, в котором он располагался, откровенно напоминал местный Гарлем: грязь, зарешеченные окна, выгоревшие стены домов. Крыльцо нашего отеля было обнесено решеткой с толстыми прутьями и напоминающими тюремные засовами. Высокий крепкий ключник отворил дверь – вышел «администратор» Алан. Перед ним тут же выросла мужская фигура. Украдкой осмотревшись по сторонам, незнакомец решил сбыть ему золотую цепочку, ловко извлеченную из внутреннего кармана куртки, не исключено, что только что снятую с какого-нибудь зеваки. Ого-о! Вот это мы попали. Алан, прогнав его вполголоса, повел нас внутрь...
Номер был рассчитан на пятерых человек, благо, желающих разделить его с нами не нашлось. Над широкими кроватями, кроме которых ничего в номере не было, висели грязные «накомарники» – мелкий тюль, накрывающий кровать, призванный защищать от комаров, – которые у меня почему-то вызвали прочные ассоциации с виселицами. Серый бетонный пол не располагал к тому, чтобы снять грязные кроссовки. Совместный санузел был отделан пожелтевшими от вечной повышенной влажности пятнами. Вверху на куске провода свисала голая лампочка. Прямо над унитазом зияло слепое окно, откуда веяло холодом. Правда, в номере были установлены пластиковые окна пвх, защищенные тремя решетками – крупными вертикальными прутьями, подобием какого-то узора и мелкой металлической сеточкой – упирались в высокую серую стену. Наверное, если бы в двери отворилось окошко, и Алан с фальшивой улыбкой просунул алюминиевую миску с ужином, мы бы этому не удивились.
Все сложилось более оптимистично: поскольку после пяти вечера появляться на улице нам не рекомендовали, Алан предложил провести нас в кафе в квартале от отеля. Заказав шикарный ужин с первым, вторым, третьим, пивом и порцией strong drink, мы пытались объяснить Алану, что Ukraine – далеко не юго-восточная Африка. Алан любезно угостился, хотя бутылкой пива не ограничился, заказав себе полное меню. Мы шумно сражались с терминологией в перечне блюд, человек с бутылкой Safari напротив тихо веселился, украдкой бросая на нас взгляды. По дороге в отель мы наткнулись на тройку обкуренных ребят, которые с нездоровым блеском в «масляных» глазах тут же стали кричать непонятный текст, из которого я уловила лишь «black», «white» и «it's my country». Вовремя брошенное мной «Peace!» сразу вызвало нужный рефлекс. «Peace and love! West coast!» – взбодрились они, сопровождая слова условными жестами.
Ночевали мы на кроватях, но в спальных мешках – перспектива подхватить какой-нибудь тиф на время усыпила здравый смысл.
Накануне вечером в Аруше пошел дождь – я даже не предполагала, во что выльется это маленькое неудобство. Выезжали рано, ехали молча, было сыро, холодно, противно, даже мокрые масаи, мелькающие в запотевших окнах, больше не радовали. Через несколько часов мы подъехали к «Воротам Марангу» (1.860 метров над уровнем моря) национального парка «Килиманджаро». Сначала долго ожидали, пока носильщики упакуют вещи, потом проходили подробную регистрацию, где нам присвоили номера (исключительно на бумаге, конечно), познакомились с нашими гидами, а также с супругами-каталонцами из Барселоны, с которыми мы составили одну команду. Мерайя и Ромул оказались преподавателями французского в университете, также они владели английским, немецким, португальским и немного итальянским – просто находка для нас.
Мы стартовали. Дорога бежала вверх, рассекая тропический лес, кое-где связанная деревянными мостиками. Дождь разразился ливнем – шаг за шагом мы месили скользкую красную глину, цепляясь за корни черных деревьев, опутанных мохнатой зеленью лиан, на которых дрожали капельки. Причудливая тропическая растительность липла к и без того уже промокшей одежде. Ромул и Мерайя, опираясь на лыжные палки, рассказывали о сафари в парке «Амбосели», об увиденных львах, лазающих по деревьям, о схожести каталонского языка с другими европейскими, периодически сокрушаясь отсутствием у нас дождевиков. Навстречу спускались группы, приветствовавшие нас бодрым «Jambo!» и улыбкой, таящей, как мне показалось, легкую ухмылку.
Через 4 часа мы поднялись к первому горному приюту Мандара, расположившемуся на высоте 2.744 метров. Лагерь представляет собой деревянные лоджи, построенные по типу карпатских домиков с общей столовой на первом этаже и казармой-спальней на втором. Дождавшись гида и носильщиков с рюкзаками, мы зарегистрировались в Reception и поспешили занять места в «спальне».
Оказалось, что все содержимое рюкзака, включая вещи, упакованные в пакеты, насквозь промокло! Мной овладела тихая паника: переодеться не во что, прекратится ли дождь – неизвестно, а подниматься на ледник в мокрой одежде Минздрав не рекомендует... Я не знала, что делать, Виктор советовал сушить на себе. Развесив самое необходимое на стенах, нарах, балках, окнах и одев наименее мокрое, мы спустились вниз – нам обещали горячий чай и pop corn. Как вдруг – да это хохот Эстер! Наша каталонская четверка! Мокрые до нитки, но, как всегда, веселые! Akuna matata! Промокли все. А вместе даже простудиться не страшно! Все собрались в столовой. Несмотря на то, что было достаточно холодно, печка не работала. У всех был комический вид. Долговязые альпинисты сновали в рейтузах. В воздухе стоял запах дождя, керосина и вареной чечевицы.
В этом году покорить Килиманджаро вызвалось много испанцев, особенно каталонцев, и итальянцев, в одинаковой степени англичан и японцев, а также французов, немцев, американцев. Я удивлялась, каким образом им удавалось оставаться чистыми, потом выяснилось (с многочисленными переводами), что все это люди неслучайные, и на счету каждого есть как минимум одно серьезное восхождение. Во все языки они трубили о Монблане и Эльбрусе, Фудзияме и Митчелле, Галлгепингене и Этне. Когда я говорила, что это мое первое восхождение, в ответ звучало «you crazy!». Спать разошлись далеко за полночь.
Утро грозилось быть солнечным, из-за высокой влажности сушившиеся вещи только набрались водой; позавтракав, мы отправлялись в путь. Дорога становилась все круче, то поднималась вверх, то спускалась вниз. Тропические леса сменялись альпийскими лугами, корни – камнями, чаще встречались ручьи, травяные луга, пропитанные водой, на которых росли деревья, похожие на огромные ананасы, кустарники можжевельника. Небо над головой, небо под ногами... Мы встретили носильщиков, торопливо спускавших на каталке человека без сознания, завернутого в спальный мешок. Высказали два предположения – проявление горной болезни либо травма – что менее вероятно, если следовать строго по тропе.
Дистанцию от Мандары до Хоромбо мы прошли за четыре часа из предполагаемых шести и потом еще долго ждали носильщиков. На высоте 3.700 метров обнаружили неимоверное количество полосатых горных мышей, возможно, они, как и гну в Масаи-Мара, совершают какую-то грандиозную миграцию. Народ суетился не меньше, завешивая кусты можжевельника по-прежнему мокрой одеждой. Пока готовили ужин, мы поднялись еще на час по тропе для лучшей акклиматизации – в 10 минутах ходьбы остался пик Мавензи, слева – скала Zebra Rock. Cпускаясь в лагерь, мы вошли в облако. Оно резко заволокло солнце, небо стало пасмурным и хмурым, повеяло пронзающим холодом, конденсат, оседая на кожу, делает ее липкой. Сгустки пара витают перед глазами, рассеиваясь от колебания руки.
В Хоромбо основной темой интернационального общения стало ощущение высоты: 3.700 – не шутка! Давление и разряженный воздух ощущали многие. Расслабляющая усталость, замедленная реакция, температура, жар, легкая головная боль. А ведь завтра еще 1.000 метров вверх! Один аспирин вечером, один аспирин утром, таблетка витамина С и вода с глюкозой в течение дня.
Читайте продолжение материала: AKUNA MATATA: КИЛИМАНДЖАРО (ч. 2)
Валерия ПЛАТОНОВИЧ.
|
