Невыносимая легкость инобытия. Три разговора об адаптации в эмиграции

Лена Беденок киевлянка, 29 лет. Закончила Институт иностранных языков (специальность - английский и украинский), после получила степень бакалавра по экономике в Институте последипломного образования. По окончании иняза работала в представительстве фармацевтической фирмы «Бирингер Ингельхайм». 30 сентября 1998 года Лена прилетела в Штаты на ПМЖ.

Свой первый «американский» день рождения Лена отметила в Австралии. Кульминационный момент путешествия наступил на ферме, где Лена запустила руку в сумку кенгуру, чтоб узнать ответ на вопрос, мучивший ее с двенадцати лет: что у кенгуру в сумке - кожа или шерсть? «Так кожа или шерсть?» - спрашиваю. «Кожа!» - смеется Лена.

Лена и Степан выиграли грин карту. Но в Штаты Степан уехал один - у Лены была работа в Киеве и ей жаль было все бросать, она сидела здесь до последнего.

- В Киеве все было хорошо, к тому же я очень тяжело привыкаю к новым местам. Первые месяцы жизни здесь вспоминаю как ночной кошмар. Я была в полной изоляции. В первый мой поход в магазин я не поняла ни слова из того, что сказал продавец. А ведь я все время работала с иностранцами. Все думаю - как же они меня понимали?

Через пару месяцев после приезда Лена пошла «волонтерить» в медицинский офис.

- Это была бесплатная работа, девять часов в неделю. Но я стала больше общаться, больше понимать о здешних людях. Диплом еще перевела зачем-то. Но все равно - сделано было вроде много, но легче от этого не становилось. Счета за международку приходили огромные - $600-800 в месяц. Тосковала не только по знакомым, а и по каким-то простым вещам - например, каштан на Крещатике хотелось потрогать.

В феврале Лена на полтора месяца сбежала в Киев. В Штаты вернулась уже с грин картой и почти сразу устроилась на работу - муж помог.

- Лен, так ты хотела начать новую жизнь?

- Я понимала, что многое меняю, хоть и не представляла, что это будет настолько тяжело. Но все-таки сейчас не так, как в 70-х, когда народ уезжал навсегда… Теперь чувство того, что дверь открыта, помогает. В Киев летаю два раза в год, зимой и летом, недели на три. Никаких негативных эмоций к Украине, равно как и к Штатам, не испытываю. Родители, друзья, кошка, деревья - все там. А ощущение расстояния после нескольких перелетов туда - обратно исчезает. Иногда встречаю институтских знакомых. Чувства оторванности нет.

- Твой уровень жизни по сравнению с киевским заметно изменился?

- Нет, думаю, живу примерно так же.

- А гражданство принимать собираешься?

- Сначала я была настроена на то, что никакого американского гражданства мы получать не будем, хватит и грин карты. До сих пор коробит при мысли, что в родную страну придется получать визу. Но после того как пришлось долго и со скрипом «выбивать» британскую визу, стала подумывать - а стоит ли так над собой издеваться? Посмотрим.

- Абстрактный вопрос: ты смогла бы прожить здесь одна?

- Если абстрактный… у меня нет страха, что я пропаду. Я абсолютно свободный человек.

Лена не выносит глупых шуток об Украине и болезненно реагирует на исковерканный украинский язык. Занимается йогой, ходит в бассейн. Непрерывно где-нибудь учится: подучила язык в городском колледже, прослушала в университете Беркли несколько курсов по домашней бухгалтерии и налогам. Когда прошла волна кризисных увольнений, Лену не сократили, но перевели на полставки. Появилось свободное время, и Лена опять пошла учиться: закончила школу турагентов, занялась организацией поездок. Получила сертификат по проджект-менеджменту.

- Лена, задаю дурацкий вопрос - кем ты хочешь быть?

Лена находится:

- Путешественником!

Это похоже на правду, хотя, живя в Украине, Лене было проще путешествовать - ближе. Тогда у нее получилось посмотреть всю Европу - в командировках и просто так. Теперь отпуска немного, он уходит на поездки в Киев. Так что удалось побывать только в Австралии, Доминиканской Республике, на Гавайях, в Мексике.

- После Австралии у меня был такой кризис целей: я ведь всю жизнь хотела туда попасть. Ну, попала, что дальше?

Осторожно предлагаю:

- В космос?

Лена, очень серьезно:

- Сейчас это 20 миллионов, лет через пять подешевеет, может, тогда.

Я ехидничаю:

- Ты смотришь в будущее с оптимизмом?

- Ну да. Для кого-то, может, пессимизм удобнее. Этим хороша эта страна - никто не сует нос в твои дела. Живи, как считаешь нужным.

Лена умеет провозить контрабандой из Киева сало, водку и конфеты. Из «штатских» удовольствий у нее любимые - океан и американские горки:

- Было абсолютное помутнение рассудка после первого катания на горках, мы тогда купили годовой билет и потом ездили в парк прямо после работы».

- Где бы ты хотела жить при прочих равных?

- В Австралии, конечно. Это такой симбиоз Европы и Америки, но и - Австралия. Там веселые, спокойные, классные люди, живут в свое удовольствие.

- По ощущению ты в какой стране живешь?

- На первых порах я точно жила в Киеве. Прошло два с половиной года, пока успокоилась, - привыкла, обжилась. Теперь могу жить и там и здесь, я всюду чувствую себя одинаково уверенно.

Наталья Кивак тоже киевлянка, окончила Киевский институт культуры, специальность - библиотечное дело. Работала в Киево-Могилянской академии, собиралась стать культурологом, хотела поступить в аспирантуру на кафедру философии. В Калифорнию приехала с шестимесячной Ольгой через месяц после мужа, весной 1996 года. Примерно через год поменяла семейную визу на рабочую. Наташина недописанная диссертация называлась «Библиотека как знаковая система».

Для Натальи главное событие тогда уже случилось - в семье родилась дочка. Поэтому когда муж, до этого оставивший работу в интернет-проекте при ООН, сказал, что его позвали поработать в Сан-Франциско и они уезжают, Наташа только спросила: «А Сан-Франциско - это где?» Друзья шутили: «Это страшное место, там в аэропорту при входе флаг голубых, а дальше все оно вот такое». Муж уехал, и она стала собираться. Наташины родители - геологи, до пяти лет возили ее по экспедициям, так что поездка казалась легким путешествием в духе семейной традиции. Мамина подруга добавила ложку дегтя в Наташин энтузиазм по поводу путешествия: «Будешь ты сидеть с ребенком и мечтать, чтоб муж выгулял после работы».

- Забавно, но первый год оказался именно таким, - говорит Наташа.

Ее Америка началась с детской песочницы: «Хау олд из йор дотер?» - «Май дотер из сыкс манс олд». Английский она совсем не знала. Ее первыми учителями и группой поддержки стали «чудесные тетки на детской площадке». Потом Наташа поучилась языку пару месяцев в университете Беркли, и все встало на свои места.

- Язык - инструмент, не более. Адаптация - это, скорее, вопрос культурного шока. Это как я вдруг поняла, что больше не ем оливье. То есть отпадают реакции, которые там были естественными: я девушка, у меня должны быть ухоженные волосы, и я должна иногда ходить в юбке. Я хозяйка, готовлю оливье и борщ. Я мать, поэтому… и т.д. В здешней среде многое из опыта 20-30-... лет жизни неприменимо. Зато оказывается, что не знаешь элементарных вещей (что сказать вежливому голосу в телефоне, энергично убеждающему потратить сейчас $30, зато после кучу денег получить?). Взрослые люди учатся «ходить» в новой культурной среде. Понятно, что «походка» меняется.

Наташа приехала с полосатыми сумками «оккупант», которые собирали мамы.

- Мы хохотали, когда это распаковывали, - рассказывает она. - Одеяла, подушки, комплект постельного белья, который здесь ни к чему не подходит. Через год в гости приехала свекровь, сразу заметила непорядок в хозяйстве и подарила Наташе мясорубку. Мясорубка до сих пор не пригодилась…

- Наташ, за что ты ополчилась на оливье?

- Это что-то плохое обо мне. Символ чего-то привезенного, что мешало перестать ныть и начать жить.

- Ты часто плакала тогда?

- Достаточно…

Где-то через год после приезда муж сказал Наташе, что для нее нашлась работа в конторских авгиевых конюшнях. Она для порядка покричала, что не может работать непрофессионально, но все равно знала, что любая работа лучше сидения дома. Тогда же она за шесть уроков научилась водить машину, хотя в Киеве считала, что не может управлять прибором сложнее пылесоса.

- Наташа, тебе нравится твоя работа?

- Мне нравится работать! Первое время работа была рутинная и унылая, но чем профессиональнее становишься, тем работа кажется интереснее.

- А выжила бы ты здесь, случись у вас с мужем семейный кризис?

- Не знаю. Будет кризис - увидим.

За прошедшие пять с лишним лет Наташа приезжала в Киев трижды, каждый раз ненадолго - привозила дочку к бабушкам.

- Меня туда не тянет. Точнее, тянет иногда пожить, попробовать стать чем-то там, но не в прошлую жизнь, в нее как в реку - дважды не войдешь, а кинешься - утонешь. У меня ощущение, что я села в метро, проспала свою остановку и вышла в барте, на станции Powell.

- Тебе не кажется, - спрашиваю, - что братья-славяне в Штатах создают себе гетто?

- Это не более гетто, чем своя тусовка в Киеве. Я когда-то книжку читала, там герой приезжает в туберкулезный санаторий…

- «Волшебная гора» Манна?

- О, точно. Вот жизнь здесь - это «волшебная гора». Группа, отрезанная от «большого» мира. С той разницей, что не приезжаешь в санаторий, а постепенно обживаешься, отчасти строя «санаторий» по образу и подобию своему. А если ты о некоторой замкнутости круга, то с задачей самоизоляции себя по языково-культурному признаку успешно справляются не только советские программисты в Калифорнии, так ведь?

- А ты будешь менять подданство?

- Ну, до этого еще дожить… Голосовать-то я ходить не буду, как и в Украине не ходила. На уровне быта жизнь тут удобная. У родителей я вышла с ребенком на газончик - и тут же ноги стали серыми от пыли. Здесь газончик вымыт, ты просто приходишь и гуляешь. И это очень удобно.

- Наташ, а если бы у тебя спросили о национальности?

- Я бы фамилию назвала.

- А где ты живешь?

- Между двумя стульями. В Волнат-Крике.

- А это где?

- По 24-му хайвэю. Идешь на Yahoo, там показывают.

- А Америка - это где?

- Америка? За океаном. Как-нибудь возьму отпуск месяца на четыре, сяду в машину, поеду посмотрю Америку.

Валентине Поляковой 44 года. Жила в Запорожье, образование - среднее техническое, специальность - радиотехник. Приехала в Калифорнию в 1999 году с мужем Олегом и сыном Игорем.

Мне приходится пересказывать многое из личных обстоятельств моих героинь. Чем старше человек, чем больше этих самых обстоятельств, тем труднее ему адаптироваться. Поэтому, думаю, стоит рассказать о «запорожской» Валентине, прежде чем знакомить вас с Валентиной «американской».

Радиотехником Валя была, по ее собственному признанию, никаким, профессия программиста оказалась более «женской». До и первое время после замужества Валя за небольшие деньги писала простые программы. Бросила работу, когда муж Олег ушел из программирования в бизнес. Через какое-то время оказалось, что в бизнес-костюме Олегу некомфортно, и, посовещавшись, Поляковы продали движимое и недвижимое имущество и уехали по путевке в Испанию - собирались найти работу и остаться там жить. На месте оказалось, что устроиться на легальную работу довольно сложно, а нелегалами они быть не хотели. Вернулись, но не в Запорожье, а в Киев. Потом Олег засобирался в Москву. Валя, уставшая от чужих квартир, вернулась с сыном домой, купила квартиру недалеко от остававшейся у них дачи и зажила на остатки от «большой распродажи». Общалась с сыном, копалась в огороде, курила, думала о смысле жизни - и так два года кряду. Потом Олег сказал, что уезжает в Штаты, и позвал ее с сыном с собой. Она согласилась.

- Я была морально готова к переезду, к другой стране. Правда, себя тут я видела по-другому. Думала - мне сорок лет, пора быть женой, домохозяйкой, матроной. Но когда приезжаешь сюда, понимаешь, что так жить тут невозможно. Ты тут совершенно потерян, ты тут ничто и должен чем-то стать, чтобы жить дальше.

- Наверное, в сорок лет это уже не совсем легко?

- У нас в сорок лет человек уже такой старый, он как бы отброшен на обочину, списан, от него не ждут ничего нового. Тут иначе. Мы как-то разговорились с преподавателем с программистских курсов, он рассказывает: «Раньше я был учителем, преподавал, а теперь самое время поменять специальность, мне уже 42, дальше может быть трудно». Я так воспрянула духом: значит, сорок два - это самое время! В этом смысле Штаты действительно хорошая страна.

Сначала, проводив мужа на работу и снарядив сына в школу, Валентина просто сидела на балконе и пыталась читать английские книги - английского она совсем не знала. Потом подучила программирование и попыталась устроиться на работу. Тогда уже начались массовые сокращения, и с работой не получилось. Кроме того, она поняла, что маловато знает, чтобы конкурировать на местном рынке рабсилы, и засела за технические книги.

- Сейчас я думаю, что упустила много времени. Если бы я тогда что-то делала, уже могла бы получить работу. Когда тут стала учиться - осознала, что плохо понимаю то, что читаю. Мозги стали вялыми. И все так далеко ушло за последние десять лет. Сейчас я читаю и хватаю информацию, а пару лет назад нужно было несколько раз прочитать фразу, чтоб понять, о чем речь.

- Валя, но ведь в Штатах сколько угодно домохозяек. Почему ты решила, что это не для тебя? Вам стало не хватать денег?

- Денег действительно было немного, но сначала я этого не замечала. О деньгах не думала. Есть - хорошо, нет - тоже ничего. К еде и одежде я равнодушна. Приехала зимой в ботинках с начесом и проходила в них до июля. Потом начались размолвки с мужем - опять-таки - не из-за денег, но я тогда почувствовала, что как человек, у которого нет ни работы, ни денег, - я ничего не значу. Что мне никто не поможет - ни муж, ни государство. Ты тут один. Ты остров.

- Разве дома не так?

- Дома были друзья, которые жили так же. Не работали, и это было нормально. Там легко быть бедным. Ну и я тогда читала Сэлинджера, дзеном увлекалась. «Будь никем…» Если бы я была настроена на карьеру, я бы сделала ее, а так…

Валентина восстанавливает независимость с пунктуальностью, которая может показаться болезненной. Она перестала звонить той из подруг, которая могла бы помочь ей с работой, и избегает любых разговоров о трудоустройстве с потенциальными коллегами: «Мне так проще, пока я не устрою самостоятельно свои дела. Ненавижу просить». Вряд ли у нее получится быстро найти работу, нынче кризис, а она, с одной стороны, «согласна на сколь угодно малое», с другой - ей жалко бросать учебники ради трудоустройства только «для заработка». Она очень много учится, почти ни с кем не общается. Ей хочется «сделать что-нибудь свое». Когда она устает читать, то слушает Боба Дилана или уезжает к океану, или в магазин за едой, или в книжный магазин «Бордерс», где можно взять с полки кучу книг и засесть с ними в кафе.

- Машина? Нет, я не вожу, не хочу. Обхожусь велосипедом. Семь-восемь миль могу проехать, не уставая, а больше мне не надо.

- Валя, тебе тут нравится?

- Это как у Воннегута спросили - как вы думаете, люди, в сущности, везде одинаковые? Он хмыкнул: «В сущности, да». Мне нравятся новые места. Хотя сначала я была шокирована, что на улицах нет людей. Это хорошая страна для жизни. Тут иногда трудно, потому что все стараются быть «найс» - но только до поры до времени. В Украине мало кто пытается казаться хорошим, поэтому там люди более предсказуемы.

В Запорожье Валентина съездила один раз. Через неделю аккомодировалось зрение, перестала замечать трещины в асфальте. С друзьями так не получилось - общие интересы исчезли.

- Раньше мы так здорово общалась, то, се, пятое-десятое, а тут оказалось, что их ничего не интересует, скучно разговаривать. Я ведь не инженер-фанатик, не ставлю крест на человеке, если он не разбирается в программировании, но их совсем ничего не интересует.

- Ты хотела бы снова приехать в Украину?

- Зачем? Мама за это время умерла. Я смотрю назад - там ничего не осталось. Все мосты разрушаются. Я не чувствую себя подавленной из-за этого, нет. Я могла бы вернуться. Жила бы запросто долларов на 200 в месяц. Но сын - там его еще в армию будут пытаться забрать, а тут ему хорошо, друзья, планы, жалко это все ломать.