Наследство из-за рубежаШирокая публика до сих пор уверена, что при советской власти наше государство безбожно грабило лиц, получавших наследство из-за рубежа. По людской молве, КГБ заставлял счастливчиков отказываться от завещанного, либо деньги присваивала власть, выделяя наследникам жалкие крохи. На деле все обстояло иначе. 14/1/2003
|
|
Будущий лидер ЛДПР умел уговаривать клиентов
|
В начале 1920-х годов Наркомат иностранных дел стал получать
прошения от западных нотариусов и адвокатов приблизительно такого содержания:
«Господин Петренко, скончавшийся в Париже, завещал состояние, оцененное в 700
тысяч франков своему двоюродному брату господину Ковальчуку, проживавшему до
1917 года в городе Таганроге. Просим помочь в розыске наследника».
На последнюю волю «недобитого буржуя» молодой Советской Республике было наплевать,
но разоренная страна отчаянно нуждалась в валюте. Поэтому в верхах приветствовали
создание акционерного общества «Кредит-бюро» с отделениями в Закавказье, на
Украине и Белоруссии. В течение 15 лет бюро занималось зарубежными наследственными
делами - разыскивало наследников в СССР, помогала им оформлять права и получать
деньги. После 1937 года, когда большинство сотрудников «Кредит-бюро» упекли
в концлагеря, на его основе возникла Инюрколлегия, призванная защищать имущественные
интересы советских граждан и госучреждений за границей и таковые же интересы
иностранцев в СССР. В 1947 году отделения этой организации появились в Прибалтике.
Инюрколлегия подчинялась Министерству юстиции, но за всеми ее валютными операциями,
как кот за мышью, пристально следило Министерство финансов, что держалось в
большом секрете. От этой опеки Инюрколлегии удалось избавиться лишь в 1991 году,
когда она превратилась в акционерное общество.
От «Кредит-бюро» Инюрколлегии досталась целая сеть корреспондентов-адвокатов
во многих странах мира. С их помощью граждане узнавали об открывшемся наследстве
и оформляли документы. В девяноста случаях из ста Инюрколлегию извещали о наследствах,
на которые не было завещания. Получить их могли ближайшие родственники умершего,
а в случае их отсутствия - седьмая вода на киселе. Некоторые адвокаты сообщали
о наследственных делах еще до кончины наследодателя: дескать, коллеги, будьте
наготове, старушка вот-вот отдаст Богу душу. Завещания нет, но родом она из
России. Давайте поищем наследников, может быть, мы что-то на этом и заработаем.
С адвокатами европейских государств, США и Канады Инюрколлегия работает по соглашению
на условном гонораре. Отыскали наследников - каждая из сторон получает по 10%
от суммы наследства, нет - все довольствуются дыркой от бублика. (До 1991 года
доля Инюрколлегии шла государству, сами сотрудники довольствовались окладами.)
Когда аналогичные соглашения попытались заключить с латиноамериканцами, те сказали:
деньги вперед. Поэтому в Перу или, скажем, в Бразилии нашим наследникам вряд
ли что обломится.
Государству было выгодно, чтобы человек принял наследство, так как в его распоряжение
поступала валюта. Все деньги, переведенные в Союз, люди получали полностью.
Кто-то сразу забирал всю сумму в рублях по курсу, кто-то открывал валютный счет,
по которому начислялись проценты (часть денег в валюте можно было взять для
загранпоездки). А большинство наследников переводили деньги во Внешпосылторг
и на его сертификаты покупалось все, что душе угодно - кооперативные квартиры,
автомобили, итальянская мебель, бытовая техника, путевки в санатории и дома отдыха, лекарства
и пр. Цены же во Внешпосылторге были ниже, чем в обычных магазинах.
Налог на наследство взимался в стране, где проживал наследодатель. У нас до
перестройки такого налога не существовало. Государство, кроме упомянутых 10%,
могло получить еще столько же в единственном случае - если гражданин Иванов,
для которого перевели деньги в СССР, скончался, не успев их получить. Тогда
уже наследники Иванова платили пошлину за получение свидетельства о праве на
наследство.
- За полвека моей работы, - рассказывает сотрудник Инюрколлегии, - не было ни
одного случая, чтобы государство ограбило наследников. Иногда наследодатель
ставил условия, например, наследник должен был переехать на постоянное жительство
в другую страну. От этого мы, имея определенные инструкции, действительно людей
отговаривали. Но часто они сами не хотели куда-то уезжать. Порой душеприказчики
шли навстречу и выплачивали деньги, а иногда наследство переходило другим родственникам,
проживавшим за пределами СССР. Вопреки слухам, Комитет госбезопасности наследников
не преследовал. Другое дело, что люди, работавшие на «почтовых ящиках», имели
неприятности от чересчур бдительных кадровиков, когда становилось известно о
родственниках за границей.
По мнению сотрудников Инюрколлегии, слухи о государственных грабежах распускали
сами наследники, чтобы избежать бандитских ограблений. А грабить было кого.
В год через Инюрколлегию проходило 8-9 тысяч дел. Если отбросить те, по которым
розыски велись по несколько лет, получим 6 тысяч. Умножим эту цифру на 54 (столько
лет существовала Инюрколлегия в СССР), и окажется, что в стране Советов было
324 тысячи богатеньких буратин. Большая их часть получила от $10.000 до $50.000,
но немало было и крупных наследств от $100.000 и выше.
Сумма наследства - самый большой секрет Инюрколлегии. Интересно, что часто ей
приходилось работать вслепую. Нотариусы и душеприказчики заявляли: вот найдете
наследников, тогда мы вам скажем, сколько они должны получить. Когда розыски
обычным путем не давали результатов и необходимо было давать объявления по радио
и в газетах, Инюрколлегия запрашивала душеприказчиков: могут ли они за счет
наследства возместить дополнительные расходы? Положительный ответ означал, что
наследство приличное и розыски нужно продолжать.
Начиная поиски наследников Кацмана, адвокаты думали, что речь идет о какой-то
мелочи. Этот господин, скончавшийся в Южно-Африканской Республике в конце 1950-х
годов, незадолго до смерти создал трастовый фонд в пользу родственников. Основной
капитал продолжал работать, а наследники должны были получать доходы от него.
Опекуны имели информацию, что родственники Кацмана в Советском Союзе погибли
в годы войны, и их доля давно уже выплачивалась наследникам в США и в Израиле.
Но добросовестные местные адвокаты послали-таки весточку Инюрколлегии. Та нашла
аж трех двоюродных сестер Кацмана. Опекуны захотели с ними встретиться. А в
ту пору между СССР и ЮАР не было дипломатических отношений. С большим трудом
через третьи страны им оформили визы. В Москве они устроили претенденткам допрос,
длившийся неделю. При этом вопросы задавали самые каверзные. Но наследницы бойко
ответили, на какой глаз был кривым старший сын тети Ривы из Смиловичей, какова
была судьба корчмы, которой дядя Хаим из Бердичева владел до революции и т.д.
Родство признали и сестрам на троих выделили восьмую часть наследства. Опекуны,
имеющие хорошие связи в правительстве ЮАР, добились перевода денег в СССР. Это
было самое большое наследство за всю советскую историю Инюрколлегии - ежегодно
сестры получали от 2 до 3 миллионов рублей. Напомню, в те времена «Волга» стоила
всего 7 тысяч рублей.
Что завещали советским наследникам? Чаще недвижимость: дома, заводы, фермы,
но их обычно обращали в деньги. По желанию наследников могли также продать завещанные
им библиотеки, архивы, антиквариат, произведения живописи. А вот драгоценности
народ предпочитал получать. В конце 1950-х годов в Инюрколлегию приехал учитель
из далекого сибирского городка. Представившись Н. Н. Голицыным, он попросил
адвоката помочь получить наследство - 25 тысяч фунтов и фамильные драгоценности
(всего 20 предметов), - завещанное ему матерью, княгиней Голицыной, которая
скончалась в Англии. Голицын не однажды приезжал в столицу по делам наследства
и как-то пожаловался адвокату: «Всякий раз, когда я возвращаюсь домой, меня
вызывают в КГБ. Всю жизнь я был вынужден жить в Сибири и находиться под колпаком
у органов из-за того, что в младенчестве меня крестил Николай II». Когда в Москву
привезли уникальные драгоценности Голицыных, полюбоваться на них сбежалась вся
Инюрколлегия.
Розыск родственников наследодателя - дело хлопотное и долгое. Допустим, известно,
что наследодатель родился в Хабаровске. Если это произошло до революции, поднимают
исторические архивы, если при советской власти - архивы загса. Дальше составляется
родословная, отслеживаются перемещения наследников. Но часто западные адвокаты
предоставляли прямо-таки курьезную информацию: «Господин Петр Сидоров родился
в деревне Ивановка в 1899 году». Где искать эту Ивановку - в России, на Украине,
в Белоруссии? Да и Петров Сидоровых в каждой Ивановке - пруд пруди. Оттого и
приходится порой Инюрколлегии расписываться в беспомощности. К примеру, сообщили
из США, что на автомобильной свалке умер бомж, выходец из России. Чего ради
он жил тридцать лет в продуваемом всеми ветрами ржавом автобусе, когда у него
в банке лежало $120 тысяч - никто не знает. Год и место рождения этого человека
неизвестны, а его фамилию, искаженную писарем из миграционной службы, можно
читать и как Перцов, и как Петцов. Каких тут родственников можно отыскать?
Сейчас розыском занимается специальный отдел, а раньше все делал адвокат, он
же ездил к черту на кулички для встреч со свидетелями и наследниками. Например,
такая история. Незадолго до присоединения прибалтийских государств к СССР некий
господин Таск отправил свои корабли из Эстонии в Швецию, где у его компании
имелся свой филиал. При советской власти Таска с семьей отправили в ссылку на
Урал. Дальше все было как в рекламе: «Мы сидим, а денежки идут». Филиал компании
Таска успешно трудился четверть века. В начале 1970-х годов шведы решили найти
его владельца. Таск к тому времени уже умер, а его дочь Майя работала учительницей
в сельской школе на севере Пермской области. Ответа от нее долго не получали,
и адвокат поехал на Урал. Но Майи там не застал - она перебралась в Эстонию.
Пришлось искать в Прибалтике.
Мало отыскать родственников, необходимо еще и доказать родство. А тут свои трудности.
В 1995 году умерла в США госпожа Мартова, оставившая наследство в $175 тысяч.
С ее слов было известно, что родилась она в 1913 году в Финляндии в семье русского
офицера. По архивным материалам выяснили, что на тот момент в гарнизоне Гельсингфорса
служил только один Мартов - Михаил, а отчество у наследодательницы - Михайловна.
Родственников этого Михаила нашли в Архангельской области. Казалось бы, все
прекрасно, да вот беда - в церковных книгах нет записи о рождении Мартовой,
а послужной список отца, куда заносились все члены семьи, заполнен только до
1911 года. Революции и войны не способствовали сохранности архивов, а люди не
всегда помнят своих бабушек и дедушек. В таких случаях иногда Инюрколлегии удается
доказать родство с помощью аффидевита - документа, описывающего родственные
связи наследника и наследодателя, который составляется со слов тех, кто их хорошо
знал.
Слухи об «ограблении» наследников государством до 1970-х годов очень осложняли
работу Инюрколлегии. Если Германия на них не реагировала и аккуратно переводила
деньги в СССР, то Канада и США чинили всяческие препоны: требовали доказательства,
что деньги достанутся именно наследникам; после долгой волокиты переводили деньги
в третьи страны - пусть-де сам наследник едет и получает их; нередко настаивали
на приезде претендентов в Америку.
Как-то адвокат Антонов вывозил в США армянина Карапетяна и украинку Гарковенко.
Оба они были деревенскими жителями, по-английски никто не говорил, а Карапетян
и по-русски с трудом изъяснялся. С ним приключения начались уже в Москве, когда
он позабыл, в какой гостинице остановился. «Балшой гастыниц, красивый, централный»,
- объяснял он. Адвокат объездил с ним все гостиницы в центре столицы, и лишь
к вечеру установили, что поселился он в Доме колхозника на Палашевском рынке.
До Америки добирались кружным путем через Швецию. В Нью-Йорке Гарковенко поселили
в гостинице, поручив ее заботам членов нашей миссии, а Антонов вместе с Карапетяном
и местным адвокатом на поезде выехали в Колорадо. По дороге американец предложил
отрепетировать ответы армянина суду. Услышав их, он пришел в ужас: «Если ваш
клиент будет такое нести и в суде, не видать ему наследства как своих ушей».
Дело в том, что Карапетян нахально утверждал, что в его высокогорной деревушке,
куда из-за плохой дороги хлеб завозили дважды в месяц, у каждого жителя есть
«Волга», а то и две, а колхозники зарабатывают в два раза больше председателя
и т.п. Антонов вывел Карапетяна в тамбур: «Григор, скажи честно, тебя так научили
говорить в райкоме партии?» - «Зачем райком партии, я что, глупый, да? - с обидой
спросил Карапетян. - Я сам все придумал. Путь капиталисты не думают, что мы
плохо живем».
Патриоту армянину повезло, ему выплатили деньги полностью. А украинке выдали
небольшую сумму, раз уж приехала, а за остальной суммой сотрудники Инюрколлегии
возили ее уже в Финляндию. Кстати, никто из наследников, выезжавших за железный
занавес, не просил политического убежища. Самый большой шум западная пресса
подняла, когда в Стокгольме появилась Майя Таск. Все ожидали, что жертва репрессий,
наследовавшая миллионы, непременно выльет на СССР ушат грязи. Но Майя вела себя
скромно, политические заявления делать отказалась и, получив деньги, вернулась
в Эстонию.
Инюрколлегия часто сталкивалась со случаями отказа от наследства.
После смерти Елены Блаватской адвокаты сообщили Инюрколлегии о желании правительства
Индии открыть музей Блаватской и хотели выкупить у наследников ее библиотеку
и рукописи. Но родственник Блаватской, преподаватель МГУ, именитую тетку признавать
категорически не хотел.
- Ищем мы человека несколько лет, он знает об этом и молчит, как подпольщик.
Когда наконец находим его, наследник делает круглые глаза и открещивается: «Дедушка
в Бруклине? Это чудовищное недоразумение, уверяю вас!» Люди помнили 30-е годы,
когда за связь с заграницей расстреливали и сажали. Мы в таких случаях сообщали
адвокатам, что не нашли наследников - а вдруг люди передумают, - вспоминал сотрудник
Инюрколлегии.
В 1980-е годы народ «передумал» и стал осаждать Инюрколлегию. Каждый вешал лапшу
на уши: «Моих родителей (дедушку, бабушку и пр.) вынудили отказаться от наследства».
После такого заявления адвокаты доставили картотеку: «Да, было такое наследство
в 1959 году, но мы не смогли уговорить вашу маму получить его».
Из «отказников» деньги сумели получить единицы. По большинству дел либо были
найдены другие наследники, либо наследство, как выморочное, перешло государству,
где жил наследодатель. В США, например, в зависимости от штата наследников ждут
от 5 до 30 лет. Так что для многих поезд уже ушел.
За каждым из наследственных дел - людские судьбы, порой весьма трагичные. В
1991 году в США скончался, не оставив завещания, Антон Заборский. Адвокаты сообщили,
что родился он в Иркутске в 1937 году. Мать его, Наталья, уроженка Киева, в
девичестве носила фамилию Соколова.
На запрос Инюрколлегии из Иркутска ответили, что в документах загсов нет записи
о рождении Антона. Дали объявление в газетах. Очень скоро позвонила женщина:
«Я мама Антона...» Здесь следует сказать, что адвокатам часто звонят психически
ненормальные личности, выдающие себя за наследников. «Я вдова Герцена и Огарева»
- это самое безобидное заявление. «Вероятно, вы ошибаетесь, мама Антона умерла
в Америке в 1989 году», - осторожно сказал адвокат. «Я лучше все объясню при
встрече...» И объяснила.
В 1937 году мужа Ольги Соколовой как врага народа расстреляли, а ее осудили
на пять лет. Вскоре в тюремной больнице она родила мальчика и назвала его Антоном.
Врачи объяснили ей, что ребенка необходимо передать родственникам, в противном
случае его заберут в детдом и дадут чужую фамилию. Из Киева срочно приехала
в Иркутск родная сестра мужа Наталья и увезла малыша на Украину. Вплоть до лета
1941 года Ольга регулярно получала письма из Киева: сын рос здоровым и веселым,
вот только мамой он считал Наталью.
Ольга вышла из тюрьмы, когда Киев уже был под немцами. Через год Наталью с ребенком
угнали в Германию. После войны Ольга безуспешно искала следы Натальи и Антона,
но от улицы в Киеве, где они жили, остались одни руины. А Наталья в Германии
вышла замуж за поляка Заборского, который усыновил Антона. Поскольку прошел
слух, что людей, возвращающихся из Германии в СССР, отправляют в лагеря, семья
Заборских решила перебраться в Америку.
Сотрудники Инюрколлегии собрали все документы, подтверждающие, что Ольга Соколова
- родная мать Антона Заборского, но было уже поздно. Суд нашел другого наследника
- дальнего родственника отчима Антона. Адвокаты обратились к нему в надежде,
что он поделится деньгами и у Соколовой появится возможность съездить на могилу
сына. Но поляк даже не ответил.
Изредка адвокатам Инюрколлегии становилось известно, как распорядились деньгами
их клиенты. Сестры Кацмана по собственной инициативе каждый год переводили 20%
от получаемой суммы в Фонд мира, а как только где-то в СССР случалось стихийное
бедствие, сразу высылали деньги для помощи пострадавшим. Майя Таск рядом с домом
выстроила прекрасную школу, в которой и преподавала. А еще она меняла автомобили
почти каждый год. Карапетян, вернувшись из Америки, стал одаривать дефицитными
холодильниками и телевизорами начальство, знакомых и родных. Кончилась эта благотворительность
тем, что добряка Григора обвинили в спекуляции и чуть не посадили. Князь Н.
Н. Голицын осуществил свою давнюю мечту - купил в Крыму маленький домик, где
и дожил свой век. Уезжая из Сибири, Голицын подарил директору школы, где он
учительствовал, автомобиль. Таким же образом он пытался отблагодарить и своего
адвоката из Инюрколлегии, но тот отказался. Такой подарок могли расценить как
«неблаговидные действия адвоката». На этом, между прочим, погорел в свое время
Владимир Жириновский, оттрубивший в Инюрколлегии больше шести лет.
- Вначале он сидел на пенсионных делах, потом занимался наследствами в Германии,
- вспоминал один из сотрудников Инюрколлегии. - Работник он был своеобразный.
Если сразу не удавалось доказать родство по какой-то ветви, решительно заявлял:
«Все, отрубаем эту ветвь к чертовой бабушке, однозначно». Писал веселые письма
своему клиенту: «Дорогой Глеб, вот ты пьяный валяешься по канавам, можешь замерзнуть
и умереть, и наследство твое пропадет». Ездил к этому самому Глебу в Прибалтику,
уговаривал получить наследство. Организатор он блестящий, но лучше всего ему
удавалось организовывать поездки по пушкинским местам, по Золотому кольцу. Потом
из прокуратуры пришло известие: Жириновский принял в подарок от клиента две
турпутевки за границу. Он пытался объяснить, что заплатил клиенту свои кровные
рублики... В общем, ему пришлось уйти.
Очень часто в Инюрколлегию обращаются с просьбами помочь получить
банковские вклады: «Мой дедушка имел счет в швейцарском банке». И все. Человек
даже не знает, в каком городе находится банк. А для того, чтобы обратиться в
Швейцарскую корпорацию банков с целью розыска вклада, надо заплатить 6 тысяч
швейцарских франков. Никто не будет тратить такие деньги, чтобы проверить семейную
легенду. Но было много случаев, когда люди получали вклады.
В 1947 году к адвокату пришел известный специалист по пушнине гражданин Дмитриев.
Еще в начале века, несмотря на малограмотность, он ухитрился создать собственную
фирму, которая успешно торговала с заграницей. После октябрьского переворота
Дмитриев решил остаться в России. Так как он был отличным спецом, имел большие
связи в «меховом мире» и классный нюх на хорошие сделки, его не только не посадили,
но даже назначили экспертом внешнеторговой организации. Любопытно, что все финансовые
записи (с кем общался, сколько стоит товар, какого он качества) он делал в виде
коротких зарубок на своей массивной трости. Адвоката Дмитриев попросил связаться
с английским банком: «Назовите такой-то код и вам ответят, я хочу получить свои
деньги». Банк ответил, и деньги Дмитриев получил. Через год он вновь появился
у адвоката: «А теперь я хочу взять деньги из испанского банка...» Всего он получил
вклады из четырех европейских банков, что в сумме составило немалые деньги.
Позже выяснилась, что информация по вкладам была вырезана на его старой трости.
Сегодня суммы зарубежных наследств и вкладов исчисляются уже не тысячами долларов,
а миллионами. Но вряд ли в обозримом будущем мы узнаем какие-то подробности
об этих состояниях. В Инюрколлегии умеют хранить секреты своих клиентов.
Татьяна ЗАЙЦЕВА,
журнал «Интербизнес» (Санкт-Петербург).
Cпециально для «Заграницы».
|
