ПРОФЕССОР В РАЗРЕЗЕ (часть 2)Начнем с приятного – о «штатных». Tenure – это обязательный элемент американской традиционной академической карьеры. Разумеется, если эта карьера успешная. Редкое исключение из правила торжества несправедливости: человеку платят за то, каков он есть, за то, что он делает, что ему нравится, даже если это не очень-то устраивает его начальство. 15/10/2002
Читайте начало статьи:
ПРОФЕССОР В РАЗРЕЗЕ (часть 1)
Tenure, а не истина, делает профессора свободным. Кто-то поправит меня: «Истина – в tenure». Духом либерализма американский кампус обязан не только и не столько студентам, как профессорам-»штатникам».
В очереди на довольствие
Прецедентом к учреждению tenure стал случившийся в начале прошлого века конфликт в Стенфордском университете: преподаватель социологии Эдвард А. Росс был уволен после того, как выступил за национализацию железных дорог в США. Леланд Стенфорд, на чьи деньги был основан вуз, заработал свое громадное состояние как раз на железнодорожных подрядах. Так что вдова Стенфорда, состоявшая в попечительском совете «своего» университета, уволила мятежного профессора. Случай получил широкую огласку. Общественность постановила, что нехорошо увольнять талантливых ученых, если их идеи, в общем и целом верные, расходятся с чьими-то корыстными интересами. Идея академической свободы воплотилась в институте tenure.
Самое время вспомнить поговорку о сыре и мышеловке. Прежде чем человек науки будет зачислен в университетский штат, он должен доказать, что достоин высокого научного статуса. Путь из студентов в профессора таков: бакалаврат, магистратура, докторская, семилетний испытательный срок. Семь «решающих» лет заполнены преподаванием, участием в академической жизни, самостоятельными исследованиями; будущий профессор должен напечатать несколько ученых работ. График очень плотный, ученый работает на износ. В случае непринятия в tenure несостоявшегося профессора, как правило, увольняют.
Не всякий даже очень способный человек выдерживает такой ритм. Издержкой непосильного темпа становятся скоропалительные научные разработки. Журнал Academe, освещающий проблемы высшей школы, задался вопросом: а получил бы tenure Галилей? Вряд ли, – таков был ответ, поскольку свой главный труд Галилей писал ровно семь лет, и еще три года до публикации ушло на переговоры с цензурой и поиски издателя. То есть не успел бы, никак не успел. И потом, замечает Academe, надо еще доказать, что Галилей написал оригинальный труд, а не популярное изложение идей Коперника...
В академических кругах существует еще одна связанная с технологией получения tenure специфическая проблема: бездетность среди женщин-преподавателей. Стандартный срок защиты докторской – 32-33 года, следующие семь лет, до сорока, отданы работе на tenure. Схема не предполагает отпуска по беременности и родам. Поэтому женщины-ученые рождение ребенка откладывают до сорока лет и под тиканье биологических часов занимаются наукой. К сорока годам оказывается, что ребенка иметь уже невозможно.
Те, кто отваживается завести семью, не прерывая «испытательного срока», рискуют вызвать неудовольствие коллег – мужчин, по преимуществу. Независимо от того, как все обстоит на самом деле, молодую мать обвиняют в том, что она не может отдавать достаточно времени научной работе и общению со студентами; мам вежливо, но твердо выживают, и по истечении семилетнего срока не утверждают в должности. Многие делают сознательный выбор между ребенком и карьерой в пользу последней. Но это решение не каждой под силу, так что женщины составляют меньше трети от общего количества «штатной» профессуры.
Дополнительные и очень существенные сложности в получении tenure вызваны тем, что многие университеты принялись сейчас за сокращение штата (что вовсе не означает уменьшения платы за образование или сокращения количества студентов). За счет сокращения расходов на профессуру увеличивают административный штат, спонсируют научные исследования. Поскольку никто не знает наверняка, сохранит ли руководство освободившуюся ставку после того, как очередной профессор уйдет на пенсию, состязающиеся за место преподаватели меньше, чем когда-либо, уверены в будущем.
В отношениях между коллегами возникает нездоровая напряженность; они «подсиживают» друг друга, ревниво следят за чужими успехами и неудачами. Метафора с пауками в банке в рассказе о Касталии не используется, но тут она как нельзя более кстати.
Тем, кто потерпел неудачу в «академической борьбе», – прямая дорога в adjuncts.
Читайте продолжение статьи:
ПРОФЕССОР В РАЗРЕЗЕ (часть 3)
Анжелика ХИЖНЯЯ,
Сан-Франциско, США.
Специально для «Заграницы».
|
