Нью-Йорк и окрестности: инстинкт выживания (ч. 2)Теперь многие журнальные страницы были отданы письмам читателей (читательниц) по поводу их реакции на «найн-ван-ван». Некоторые письма сойдут за микроновеллы. 22/9/2002 Читайте начало статьи:
Нью-Йорк и окрестности: инстинкт выживания (ч. 1)
Из избранного: «Я хотела татуировку с тех пор, как училась в школе, – говорит 28-летняя Сандра Фуэрмо из Майами, – и после 11 сентября я, наконец, вытатуировала бабочку пониже поясницы. События того дня заставили меня задуматься – зачем вечно ждать «правильного» момента?»
Еще пара образцов переворота в сознании: «Я стала пользоваться всеми теми вещами, которые держала на «особый случай» – духами от Шанель, дорогой наградной ручкой, хрусталем и фарфором. Я поняла, что каждый день – особенный». (Мауринн Бекетт, 35 лет, Техас.)
И, наконец, пример переживания настоящего катарсиса: «В те часы, когда я смотрела телевизор и была свидетелем гибели стольких людей, я решила изменить свою жизнь, жить для семьи и детей, а не для карьеры. Через два дня я отказалась от должности менеджера в кредитном союзе. Теперь сижу дома, провожу больше времени с родными, два часа в день занимаюсь спортом и каждый вечер готовлю». Это признание Донны Браун, 41 год, Теннеси.
В завершение темы интеллектуальной невинности – выдержка из рассказа Сюзан Бакстер, молодой индуски, которой пришлось после сентябрьских событий уехать из Нью-Йорка: «12 сентября моя близкая подруга, выпускница Стэнфорда, американка, позвонила, чтобы сказать мне, что она подошла на улице к «каким-то индускам в сари» и оплевала их – это был ее патриотический долг. Я была поражена. Подруга продолжала говорить, что это индусы во всем виноваты и что их надо выслать туда, откуда они приехали. Я пыталась объяснить, что население Индии исповедует преимущественно индуизм, а в теракте подозревают мусульманских экстремистов, но она не слушала. Так что мы больше не разговариваем».
За год страсти утихли – если говорить об их внешних проявлениях. Домовладельцы спрятали флаги. В леворадикальных кофейнях посетителей перестали «в пику власти» морить тягучей арабской музыкой. Жизнь, как говаривал Даниил Хармс, победила смерть неизвестным ей способом. Уже можно шутить на тему WTC и даже, страшно сказать, патриотизма. В «Нью-Йоркере» стали перемежаться шуточные и серьезные проекты реконструкции «нулевого уровня», причем первые иногда неотличимы от вторых. Например, смеяться или плакать над проектом выстроить, точнее, вырыть зеркальных «близнецов» существовавшим, того же размера, но только внутрь земли?
Редкий номер журнала обходится без карикатур «на злобу года». Из запомнившегося: Супружеская спальня в час отбоя, жена выговаривает унылому сонному мужу: «Ты можешь просто сказать – «не приставай, я спать хочу», а не заводить это свое «в свете последних событий...»
Это картинка с натуры – адресующий к «найн-ван-ван» оборот вставляли в свои речи все, кому не лень, по поводу и без, и теперь он вызывает у большей части населения нервный смешок. Как и тема патриотизма – хотя не у всех, нет, не у всех...
Одна из многих карикатур по поводу антитеррористической «войны на ощупь»: Кошка и собака сидят, уставившись на мышиную норку в углу. Сидят минуту, другую, третью. Наконец, кошка спрашивает собаку: «Слушай, а чего ради мы тут сидим?»
Даже если действия правительства были вполне осмысленны, «простым американцам» не очень-то торопились их объяснять. Такое поведение властей может быть одним из отдаленных отголосков войны во Вьетнаме: в освещении той кампании участвовало множество журналистов и фоторепортеров, их работа существенно повлияла на рост антивоенных настроений в стране, имидж ее руководства и т.д.
В следующую, иракскую, кампанию информацию о событиях строго дозировали; репортеры работали в условиях жесткой цензуры. «То, что сейчас происходит, очень напоминает мне время войны с Ираком, мы опять ничего не знаем», – рассказывал мой тутошний знакомый Линн Ингерсол, еще успевший поучаствовать в студенческих демонстрациях по поводу Вьетнама.
Вновь и вновь возникающие слухи об учреждении внутренней слежки, прослушивании телефонных разговоров и пр. – обратная сторона паранойи, направленной против чужих. Мальчишки играются в детской, старший советует младшему: «Следи за собой – мы под наблюдением».
Иногда новости на эту тему неотличимы по своему безумию от слухов. Из самых «веселых» – предложение нанять миллионный штат платных стукачей из числа тех, кто по долгу службы бывает в чужих домах, – сантехников, почтальонов и т.п. Новость еще увлекательней предыдущей поразила умы в начале августа: Джон Эшкрафт выдвинул предложение учредить в стране концлагеря для «нежелательных элементов» вроде тех, которые были созданы в США для японцев в годы второй мировой войны.
Однажды прочитав, это хочется сразу же забыть, но правильно ли будет отвергать возможность некоторого удивительного поворота событий в стране, где улицы городов не первый год уставлены надписями «О любой подозрительной деятельности будет немедленно доложено в полицию»? Бдительность – как-никак тоже проявление инстинкта выживания...
«Найн-ван-ван» запустил шестеренки политических механизмов с непредсказуемым действием. Никто сейчас не скажет с уверенностью, что 11 сентября наконец-то закончилось. Фонарные столбы в Сан-Франциско в последние дни оклеены листовками-приглашениями на митинг против войны в Ираке. Забавно, что попутно событие врастает в миф, «олитературивается». О нем уже написали Эдуард Тополь (он даже прочитал несколько вполне косноязычных страниц на радио «Свобода») и Дмитрий Галковский (сценарий фильма «Друг утят» в «Новом мире») Вероятно, будут еще версии – уж очень ловкий жизнь закрутила сюжет...
Анжелика ХИЖНЯЯ,
Сан-Франциско, США.
Специально для «Заграницы».
|
