Метла и лопата как инструменты социальной политикиВ Германии «красно-зеленые» собираются сократить число безработных. Но не путем предоставления рабочих мест, а путем «администрирования». 23/8/2002 Тут все и кончилось
Моему питерскому приятелю, очень симпатичному человеку Алику, патологически не везет. Куда ни явится – все тут же кончается: солнце на курорте, колбаса в магазине, смазливые девицы на дискотеке. Я даже уверена, что если он приедет на Северный полюс за снегом, там тотчас же исчезнет снег. Я знала об этом его мучительном свойстве, поэтому, когда горемыка Алик засобирался в Германию, постоянно подгоняла его: «Быстрее приезжай, быстрее, а то все кончится!» – «Что там может кончится? Демократия? Пиво?» – шутил он и все медлил. И вот, наконец, Алик решился. В начале этого года в дюссельдорфском аэропорту мы встретили новоиспеченного эмигранта, который явился сюда с женой, сыном и немудреным скарбом.
Тут все и кончилось. Нет, демократию, кажется, еще не отменили. Пиво, к счастью, льется рекой. Но наступил конец тому, что десятилетиями скрашивало жизнь эмигрантам, – относительному чиновничьему благодушию по отношению к нашему брату. Кончилось терпение властей. Приятелю моему снова не повезло.
За те пару лет, что Алик собирался в путь, «красно-зеленые» правительства и федерации, и Северного Рейна-Вестфалии очнулись после многолетней спячки и увидели, что дела их сильно запущены – безработных уже не одна армия, а целых три, экономика не желает развиваться и пребывает в ступоре, рабочие места не множатся, в бюджетах зияют бреши, замученные налогами и евро обыватели нищают. Слышится их пока что тихий ропот, который день ото дня становится громче. И тут является Алик.
Как раз к его приезду кончилось то, чем долго гордилась Германия – Государство Всеобщего Благоденствия, которое десятилетиями, как из рога изобилия, сыпало блага на головы страждущих и жаждущих. Рог опустел, изобилие обернулось экономическим дефицитом. Санаторий этот изрядно обветшал и обнищал. И хозяева с удовольствием закрыли бы его на ремонт и просушку, по крайней мере, не пускали бы новых отдыхающих. Но, увы, обязательства. А они все едут и едут...
Метлу в руки – и вперед!
Как только Алик приехал, Дюссельдорф перестал принимать эмигрантов, и я посоветовала ему устроиться поблизости, в Нойсе. Думала, город небольшой, уютный, Алика там не обидят. Оказалось, совсем иначе. Если б я знала, что Нойс такой правофланговый городишко, никогда не послала бы туда своего приятеля на мучения.
Замечательный питерский врач-педиатр попал в ловушку к нойсским чиновникам, которые решили провести эксперимент на получателях пособия как на крысах. Надо сказать, что если в житейских вопросах Алик не слишком расторопен, то в своей профессии он просто зверь. Нельзя его представить, как многих, созерцателем на социале, встающим часов в 11 и после просмотра русского телевидения лениво направляющимся в плавательный бассейн покупаться, затем в «Альди» – закупаться, а потом – домой, кушать с семьей борщ и галушки.
Алику 35 лет, он полон планов и страстно влюблен в свою профессию. Я уверена, что Алик устроится в больницу, потом наверняка откроет свою практику. Он с первых дней начал присматриваться, искать, готов был работать бесплатно. Не страшился никаких экзаменов и «апробаций».
Но и тут он опоздал. Видно, у социальных чиновников Нойса тоже были свои чиновничьи планы, и невезучий Алик угодил как раз в эпицентр разворачивающейся кампании.
– Все кончено, – сообщил мне печально приятель. – Кажется, врачу придется переквалифицироваться в дворники.
– Что за глупости?! – не поверила я.
– Это не глупости. Это забота о трудоустройстве получателей социальной помощи. Я сказал чиновнику, что собираюсь после окончания языковых курсов сразу устраиваться на работу. А он мне ответил, что я уже, можно сказать, устроен. Что каждому из двадцати человек, моих сокурсников, уже готово место – дворников, уборщиков, грузчиков. Четыре часа в день, с оплатой – 1 евро в час. Конечно, и пособие выплачивать будут. Так что метлу в руки – и вперед! Общественно-полезный труд.
– Ну, может быть, ты сможешь что-то по специальности быстро найти? – утешила его я.
– Куда там! – мрачно ответил он. – У меня на это пару дней. Если я сразу не найду работу, то останусь подметальщиком на целый год. Тут, понимаешь, контракт...
«Красная» фея оборачивается ведьмой
Попал-таки мой невезучий приятель под каток чиновничьего рвения. Только недавно цвели райские кущи для лентяев, и вот приехал Алик, трудяга и отличный врач, а ему – метлу в руки.
Вот такой оказался чудный город Нойс, передовой, правофланговый. Большие чиновники в правительстве еще только прикидывают, как бы им пристроить бездельников, взгромоздившихся на шею экономически ослабшему государству, а они уже расстарались. Еще заседает в Берлине особая комиссия по преодолению безработицы. Возглавляет ее друг канцлера Шредера – член правления концерна VW Петер Харц.
Комиссия эта нужна правительству, чтобы перед выборами показать избирателям, что оно приступило-таки к решительным действиям: «Доверяйте нам, и мы в два раза сократим армию безработных!» Обычный предвыборный блеф. Харц и компания с глубокомысленным видом изобретают «новую концепцию» борьбы с безработицей, которую собираются представить 16 августа. Но с предварительными итогами своего «мозгового штурма» они общественность уже ознакомили.
В принципе, «концепция» проста: не увеличивая количество рабочих мест, сократить число безработных. Конечно, расстрелов в демократической стране не будет, прибегнут к иным массовым акциям – давление, принуждение, наказание, сокращение пособий. Свежая идея – заставить работать, но при этом никого не обеспечивать работой. Как в сказке: социально справедливая «красная» фея оборачивается для неустроенных страшной ведьмой: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что...» Краткое немецкое слово «Druck» (давление) в применении к тем, кто получает пособия от государства, все чаще мелькает в речах политических деятелей и в газетных публикациях.
Был санаторий – будет тюрьма
«Druck, Druck, Druck», – повторяет министр труда Северного Рейна-Вестфалии Харальд Шартау. «Сильнее оказывать давление на получателей пособий!» – призывает он. Эксперты причисляют сурового Харальда к «новому поколению социальных политиков», жестких и решительных. «Истинное искусство социальной политики состоит в том, чтобы дать возможность большему числу граждан самим зарабатывать себе на жизнь», – говорит он.
Самое ужасное, по его словам, – это не предъявлять к людям требований: «Напротив, мы должны помочь им встать на ноги, даже если при этом придется оказать давление». Трудно, признаться, представить, как можно встать на ноги под давлением. Но Шартау это мало занимает. Он только произносит слова. «Foerdern und Fordern (помогать и требовать)», – повторяет затасканный лозунг. При этом он знает, как требовать, но еще не знает, как помогать.
Немецкие политики склонны к крайностям. Социальное государство, где многие блаженствовали, как в санатории, собираются скоренько перестроить в тюрьму с присущей этому учреждению дисциплиной, порядком и принуждением. Неужели третьего не дано? Неужели снабдят теперь всех без разбору, кто не успел или не смог устроиться на работу, в том числе и замечательного врача Алика, лопатами и метлами и отправят разгребать мусорные кучи за евро в час?
Недавно казалось, что этот абсурд никогда не станет реальностью. Но город Нойс, где, видно, недаром социал-демократы устроили большой праздник с участием канцлера, доказал, что ничего невозможного нет. Там не стали дожидаться решения комиссии Харца и распоряжений министра Шартау. Ретивые маленькие чиновники показали большим и медлительным, что они чутко чувствуют веяния времени и осуществляют идеи, которые пока только стучатся в дверь: «Тут, тук, тук! Я – твой «Druck».
Ирина ОНИ,
«Русская Германия».
|
