Монгольское иго-гоСтрана, где всегда Год лошади и эпоха Чингизхана, эту страну не расхваливают в буклетах, ее не посещают туроператоры, о ней не снимают рекламных роликов. Здесь нет ни кокосовых пальм, ни пенного прибоя, ни знойных мулаток. Однако кому что нравится. Искушенный западный турист хочет настоящей экзотики. А ее здесь – через край. Зыбучие пески Гоби, развалины древнего Каракорума, вершины горного Алтая. Да еще – уникальный степной быт, сохранившийся со времен Чингисхана. 5/7/2002 Если вы опоздали в Монголии на автобус – не ждите следующего, идите пешком, голосуя редким машинам. Франция, Германия и Испания одновременно могли бы разместиться на территории этой страны, но проживает в ней всего два миллиона человек. Двигаясь по монгольской степи, вы чувствуете себя песчинкой, затерянной среди континентальной Азии. Слева и справа, до самого горизонта, тянутся пологие сопки с разбросанными по склонам кружочками одиноких юрт. Вдоль дороги скачет бесхозный табун лошадей, дикий верблюд косит на путника глазом из-под насупленных мохнатых бровей. Хочешь – объезжай степных скакунов или «договаривайся» с двугорбым – пусть подбросит.
Часа через полтора послышится чихание мотора. Вас догонит потрепанный «Мерседес», за рулем которого будет сидеть немолодой монгол в стеганом халате и расшитых войлочных сапогах. Узнав, откуда вы, он оживится: «Бывал я в ваших краях. В семьдесят пятом году, в Иркутске. Как там текстильный комбинат? План выполняет?»
Не надо ничего рассказывать о новой эпохе, развал прежней страны и отмену соцсоревнования. Улыбнитесь и успокойте его: «Выполняет, и даже перевыполняет».
С советских времен в Монголии помнят русский язык, здесь пользуются русским алфавитом с добавлением двух гласных букв. Многие слова позаимствованы у европейцев, вывески понятны без перевода: «аптека», «кафе», «бильярд». Зато почти все, что связано с лошадьми, пришло к нам из монгольского языка: хомут, ямщик, телега, мерин. А вообще монголы – народ восприимчивый и доброжелательный, в затруднительных случаях с ними можно легко объясниться при помощи языка жестов.
Дорога начинает вилять среди ковыля и багульника, небо внезапно темнеет, сыплется град, но скоро снова выглянет солнце. Ближе к вечеру над степью взлетят птицы, занесенные у нас в Красную книгу, – черный аист, степной орел, гриф-курганник. Малиновый шар заходящего солнца скроется за сопками, и вы, наконец, доберетесь до Улан-Батора.
«Даже живя в городе, можно остаться хорошим человеком», – вспомнит водитель старую монгольскую пословицу – и высадит вас возле центральной гостиницы.
Хубилганы-спасители
На первый взгляд Улан-Батор – это смесь столичного пригорода с пыльной деревней. По улицам бегают «газики» и «копейки», на балконах сушится белье, во дворах режутся в шашки пенсионеры, а между домами-многоэтажками бродят флегматичные козы. Во времена СССР мы много построили в Улан-Баторе: школы, кинотеатры, универсамы, больницы и целые микрорайоны.
Среди стандартных высоток расставлены войлочные юрты – в них предпочитают ночевать хозяева отдельных квартир. Обычно об этом рассказывают со смехом – монголы, дескать, настолько дики, что не могут жить в домах со всеми удобствами. Не верьте тем, кто описывает бескультурье этого народа. Придумав юрту, древние кочевники нашли рациональное решение, пригодное к использованию на многие века.
Даже в суровую зиму в юрте светло, тепло и уютно. И уж точно там более здоровый микроклимат, чем в бетонной коробке. Юрту можно свернуть за пару часов и так же быстро поставить на новом месте. Остов состоит из решеток-стен – их втыкают кольцом, а сверху крепят жерди, образующие коническую крышу. Напротив входа, всегда обращенного на юг, находится красный угол, где помещается алтарь и пожелтевшие фото.
Лет тридцать назад вместо буддистских икон в почетном месте юрты стали вешать красный вымпел «Культурная семья». Его присваивали за наличие в юрте умывальника, зубной щетки, часов, зеркала, радиоприемника, газет. Сегодня социализм еще не отменен, но вымпелов давно не дают – видимо, правительство решило, что все монголы уже живут культурно.
На том месте, где он располагается сейчас, Улан-Батор находился не всегда. Раньше этот город состоял исключительно из юрт, назывался Урга (Ставка) и кочевал по стране. Здесь сохранились два ламаистских монастыря, у входа в каждый из них можно видеть священных коней, обвешанных цветными ленточками. Между столбиками красного цвета помещаются хурды – деревянные цилиндры, внутри которых рулоны с молитвами. Один поворот барабана равносилен прочтению его содержимого. Воспользуйтесь случаем, покрутите барабан много раз подряд – и вам будет счастье.
В основе монгольского ламаизма лежит культ хубилганов – живых богов, спустившихся с небес. Они переродились на земле для того, чтобы жить среди грешных людей и проповедовать им путь к спасению. Поэтому мать-земля считается самым священным элементом природы. Она должна оставаться нетронутой перед лицом всевидящего и всемилостивейшего Будды. Даже мысы национальных монгольских сапог-гутулов загнуты вверх, чтобы ненароком не ковырнуть грунт.
Читайте продолжение статьи: Монгольское иго-го – 2
Игорь СТОМАХИН.

|