Вена, Прага, Будапешт – три столицы распавшейся империиВы никогда не поймете ни один из этих трех городов, если побываете только в одном из них. Слишком многое связывает их, слишком сильны взаимные узы любви и ненависти, слишком долго они были полноправными столицами единой могучей империи Габсбургов. 15/6/2002 Сейчас Вене, Будапешту и Праге с их привычным размахом имперских центров тесновато в рамках маленьких провинциальных стран, возникших на месте Австро-Венгрии. На протяжении столетий три столицы привыкли дополнять друг друга. Оставшись в одиночестве, каждая из них остро ощутила свою уникальность, но одновременно и свою неполноту.
Каждый из трех городов очень индивидуален, каждый сохраняет свой неповторимый образ. Вена, пожалуй, наиболее свободна и раскована, это настоящая веселая вдовушка – дама вполне респектабельная, но без лишних комплексов и даже с легким налетом порочности. Будапешт больше всего напоминает отставного полковника, который так и не выбился в генералы – надменен, горделив, убежден, что его не ценят, а кругом враги и завистники. Рядом томная красавица Прага поражает нездешним, поистине средневековым благородством, древней рыцарственностью. Но из-за ее спины нет-нет да и выглянет раскрасневшаяся от пива физиономия бравого солдата Швейка с его крестьянской хитрость и страстной любовью ко всякого рода авантюрам.
Среди трех столиц бывшая метрополия Вена, пожалуй, наиболее уверена в себе. Каждый кирпичик излучает убеждение, что все-таки лучше быть завоевателем, чем завоеванным. Без тени сомнения венцы выставляют у себя скульптурные композиции «Австрия, повелительница мира» и «Австрия, владычицы морей» (полное отсутствие этих самых морей у границ Австрии их совершенно не смущает).
В то же время Прага кутается в мантию страдалицы, при любом случае с искренним наслаждением перечисляя все обиды и притеснения, перенесенные чехами при империи.
Хуже всех чувствует себя Будапешт. Он никогда не был в троице главным, но все же страна недаром называлась Австро-Венгерской монархией. Венгры имели весь комплекс культурных и экономических благ, их дворянство легко и свободно делало карьеру, частенько вытесняя из правительства природных австрияков. Центральный проспект Будапешта носит имя министра графа Андраши, долгие годы державшего в кулаке всю империю. Поэтому Будапешт не имеет возможности эффектно стенать, находя величие в роли покоренного, но не сломленного. Но и роль надменного поработителя, властно распоряжающегося судьбами побежденных народов уже оказалась занятой. Вот и остается венгерской столице мается комплексом вечного второго, уступая Вене по шкале власти, а Праге – по страданиям.
Будапешт вообще город-повторушка, обеспокоенный тем, чтобы «все было как у людей». В результате центральный собор Матьяша – копия венского св. Стефана, для постройки оперного театра приглашается тот же архитектор, что строил венскую оперу, а если Вена ставит у себя конную статую принца Евгения Савойского, то и Будапешт водружает точно такую же. Потом будапештцы с полной серьезностью утверждают, что статуи разные, в Вене, дескать, конь гораздо легкомысленнее.
В Вене и Праге вы можете не знать никого, но участвовать во всех развлечениях. Веселье заполняет улицы. Даже реклама превращается в театрализованные представления. По улицам бродят дамы в кринолинах и кавалеры в шитых золотом камзолах. Из венских кафе вместе с ароматом бесподобного кофе выплескиваются волны музыки. Бесчисленные коляски катают туристов по достопримечательностям австрийской столицы, и никого не смущает, что воздух веселой Вены насыщен ароматом конской жизнедеятельности. Более того, сообразительный приезжий скоро понимает, что этот запах – лучший путеводитель, идите за ним, обязательно выйдете к очередному шедевру зодчества.
На старинных площадях Праги среди бела дня скрещиваются копья и звенят шпаги. Движущиеся фигурки знаменитых пражских часов собирают восторженные толпы, а в пивных белые пенные шапки пузырятся над кружками. В харчевне «У Флекув» мужичок в австрийской военной форме играет на аккордеоне, под открытым небом стоят длинные столы, а через фасад тянется надпись «Мы варили пиво еще до того как Колумб открыл Америку».
Австрийцы необыкновенно приветливы и охотно болтают с иностранцами, чуть снисходительно жалея всех лишенных счастья жить с ними в одной стране и одном городе. Да и пражане с удовольствием потратят минутку-другую на общение с любознательными туристами. Исключение составляют метрдотели, официанты и таможенники. Вежливость чешского сервиса удивительно похожа на с трудом сдерживаемое хамство.
На фоне чешско-австрийской благожелательности Будапешт кажется туристу жутко закомплексованным и закрытым, что-то вроде стриптизера на сцене – смотреть смотри, а руками не трогай. Чужакам предлагаются музеи и театры, но в веселую компанию проникнуть труднее, чем в кладовые Национального банка. Но если вы заранее позаботились о многочисленных рекомендациях и сумели навязаться в гости к коренным будапештцам, для вас станут доступны и гладиаторские бои на развалинах античного Аквинкума, и рыцарские турниры под древними стенами Вышграда.
Впрочем, даже добравшись до глубинных пластов жизни венгерской столицы, вряд ли вы сможете и захотите разделить их радости. Ну что же делать, если любимое развлечение венгерской золотой молодежи – народные танцы. Причем не обязательно именно венгерские, каждый житель столицы выбирает себе нацтанцульку по вкусами и наклонностям. Кто-то действительно отплясывает под родные ритмы, кто-то предпочитает шотландские клановые танцы, есть и любители еврейского фрэйлакса, и поклонники греческого сиртаки. Венгры подходят к своему увлечению удивительно серьезно, организовывают специальные клубы и в выходные ходят туда как на службу, часто добиваясь вполне профессионального мастерства.
Если скрытые надменным фасадом тайны Будапешта оказываются вполне милыми и домашними, то, заглянув за сверкающие весельем маски Вены и Праги, вы можете отпрянуть в ужасе. Чего стоит милая привычка венцев хоронить своих императоров не «целым куском», а в «расчлененке»: тело в одном месте, сердце – в другом, остальные внутренности – в третьем. Да и манера столетиями закапывать покойников прямо под городскими мостовыми тоже может привести в содрогание. В катакомбах под собором св. Стефана вам продемонстрируют тысячи и тысячи наваленных грудами костяков.
Нигде вы не будете так близки к преисподней как в Праге. Сатана бродил по этим древним улочкам, пил пиво в этих пивнушках. Недаром именно в Чехии фанатичные реформаторы и правоверные католики впервые вцепились друг другу в глотки, даря Европе напасть религиозной войны. Именно в Праге жил реальный Фауст. Любой пражанин покажет вам его дом с громадной дырой в потолке, через которую черт уволок доктора в пекло. Именно Прагу сделал своей резиденцией император Рудольф – царственный мистик и алхимик. Именно в пражском гетто родился величайший колдун и каббалист всех времен и народов – раввин бен Бецалель, ребе Лев. Здесь он создал своего глиняного Голема, здесь и усыпил его, поняв, насколько опасно его творение.
Перейдя границу пражского гетто, вы ощутите – здесь присутствует *к* нечто. Сворачиваете за угол и осознаете, что здесь другое небо, другое солнце и воздух иной. Струясь от Старой Синагоги, сны Голема наполнили собой гетто, чтобы в их ауре смог родиться Франц Кафка. Родиться и швырнуть кошмары спящего чудовища в лицо всему миру. Отголоски этих видений блуждают по Праге, наделяя пражан мистическим блеском глаз над пухлыми щечками любителей пива.
Им было неплохо втроем. Вена угощала кофе, Будапешт наливал звонкий токай, а Прага плескала пенного пльзена. И каждый город добавлял глоток чего-то своего, особого, неповторимого. Кофе, вино и пиво остались, но пресловутое «что-то» ушло. Сейчас три имперские столицы напоминают семейство, долго жившее вместе в необъятных хоромах, а потом рассорившееся и разъехавшееся по малогабаритным квартиркам.
Им скучно и тесно, но накопившиеся обиды столь велики, что любая попытка примирения заканчивается скандалом и тыканьем друг в друга пальцами: «А ты...», «Нет, это ты...» Вместе они лишь в одном. Когда крошка Братислава, центр «свежеотколовшейся» Словакии, пытается примазаться к «столичной» компании, венцы, будапештцы и пражане с одинаковым ехидством интересуются, перестали ли по улицам молодой столицы бродить куры.
Илона ВОЛЫНСКАЯ.
|
