Японцы без церемонийДмитрий Бандура – японист. Это человек, которого в любой компании немедленно засыпают вопросами типа: «А правда, что японец умрет, если выпьет стакан водки?» Устав удовлетворять обывательское любопытство, Дмитрий в соавторстве с коллегами написал книжку про японцев – таких, какие они есть на самом деле. Эта очень смешная книжка называется «Жапоналия». Сегодня Бандура, как знаток японского национального характера, делится своими наблюдениями с нашими читателями. 15/2/2002 Они ходят группами. Они фотографируют все подряд. Они везде. В любой точке земного шара вы обязательно встретите несколько или много этих вездесущих людей – в панамках и с фотоаппаратами. И с большой светящейся надписью на лбу: «Здравствуйте. Я – японец».
О вреде стереотипов
Представьте себе японца. Любого, просто японца – и все. А мы попробуем угадать, какими свойствами наделен плод вашего воображения. Итак. Вежливый – раз. Все время кланяется. Трудолюбивый – два. Три, наверное, сдержанный. Четыре – ну, стандартный какой-то. Будто только что с конвейера. Пять – рядом с ним обязательно стоят еще несколько японцев. То есть он коллективист. Шесть... Впрочем, довольно. Устоявшиеся представления – вещь легко предсказуемая, а потому – скучная. Что делать с устоявшимися представлениями? Самый выигрышный ход – взять и дерзко объявить их ерундой. Потому что пресловутый «национальный характер» – штука не такая простая, как кажется. Даже в случае с японцами. Итак, какие они на самом деле?
Угол наклона
Да, вежливые. Вечно кланяются, улыбаются, говорят «изувините» и «позаруста». Но однажды в каком-нибудь магазинчике в Токио вы обратитесь к продавцу: «Можно вас на минуточку?» А он отрежет: «Нельзя!» и пробежит себе мимо. Или попробуете поторговаться с хозяином другого магазинчика, и в ответ услышите про себя много интересного и будете слышать еще целый квартал, пока не завернете за угол.
Если когда-нибудь японец поклонится вам в пояс, то, скорее всего это будет сотрудник большого универсального магазина, специально поставленный у входа, чтобы отвешивать такие поклоны всем входящим. Обычно же угол отклонения от вертикали составляет градусов 20, не больше.
Тут кто-то может подумать: «При чем здесь поклоны? Уж не путаем ли мы настоящую, искреннюю вежливость с равнодушной церемонностью?» Да именно что путаем, о том и речь! Разница между этими понятиями не всегда легко различима, особенно в Японии. Но она есть.
Характерный эпизод. Довелось как-то раз в Японии познакомиться с одной компанией. Мы подружились, не раз допоздна бродили по заведениям, выпивали, болтали, дурачились и пели под только-только изобретенное тогда караокэ. Верховодил похождениями средних лет мужичок, остроумный, веселый и заводной. Раньше я и представить себе не мог, что на свете бывают такие удалые японцы. Работал он менеджером в крупном универмаге. Накануне отъезда из Японии я зашел туда и попросил позвать моего знакомца. Скоро он появился из-за какой-то неприметной занавесочки, заключенный в строгий темно-синий костюм, галстук.
– Привет, – сказал я. – Это я.
– Хай, – ответил тот, отвесил поклон, выпрямился и встал навытяжку.
– Уезжаю я. Вот, попрощаться зашел.
– Хай, – сказал душа компании и снова сломался пополам.
Я, конечно, и не ожидал, что он примется вопить, хохотать и скакать козлом, как в очередном кабаке неделю назад, но все равно растерялся.
– Вот, – сказал я. – Такие дела.
– Хай, – он опять выпрямился и замер по стойке смирно.
Ситуация была предурацкая.
– Ну, до свидания.
– Счастливого пути.
Я сунул ему прощальный сувенир, развернулся и ушел. Что это был за сувенир, сейчас я уже не помню. Надеюсь только, что не бутылка водки.
Или взять японское ДТП. Обычно это целый воз поклонов, извинений и визитных карточек с координатами страховых агентств. Но может быть и злобная физиономия с характерной короткой стрижкой, которая лезет в окно вашего автомобиля с фразой, приблизительно означающей «ты че, охренел в натуре?». Ситуация простая: он – местный бандит, вы – глупый иностранец, церемонии неуместны и можно вести себя по-человечески. Окажись на вашем месте японец, было бы немного по-другому. А если бы другой японский бандит, то и совсем по-другому.
Конечно, церемонии – вещь более поверхностная, нежели вежливость. Однако именно они помогают сделать жизнь проще, а общение – достойнее. Один японец как-то поделился со мной своим раздражением. Проблема заключалась в том, что русские, с которыми он имел дело, никогда не извинялись. Они начинали пространно оправдываться, даже будучи кругом виноваты, хотя для выяснения отношений хватило бы одного короткого «извините».
Японец и городовой
Точно такой же частью традиционной культуры взаимоотношений является и пресловутая японская сдержанность. В самом деле, японец обычно скуп на проявления чувств, особенно на публике, а сами эти проявления не всегда нам понятны. Например, когда японец с негромким шипением втягивает воздух сквозь сомкнутые зубы – это выражение сильного недовольства. Примерно такого, при котором самый сдержанный русский уже разражается матерной тирадой и лезет на обидчика с кулаками.
Но если эмоции японца не очень заметны снаружи, это не значит, что они атрофированы. Ничего подобного. Они существуют, как у всех нормальных людей, и, как у всех нормальных людей, должны находить выход. Время от времени они его все-таки находят. В такие минуты не советую вам оказаться поблизости от самого тихого японца.
Вот хотя бы такой случай. Нас замели в одном провинциальном российском городке. Виноват был, конечно, господин Кусаки: ходить с такой нездешней физиономией по средней полосе России в разгар эпохи демократических преобразований – по меньшей мере неосмотрительно. И нет ничего удивительного в том, что, едва покинув гостиницу, мы нарвались на банальный милицейский рэкет.
Начав с проверки паспортов, мент предложил пройти в отделение – не иначе в надежде, что старшие товарищи уж точно найдут, к чему придраться. Отделение – скорее даже некий «опорный пункт» – располагалось неподалеку в затхлом полуподвале. Спустившись, мент отпер какую-то дверь, взял господина Кусаки за локоть и подтолкнул вперед. Кусаки-сан машинально шагнул. Когда дверь за ним захлопнулась, я с ужасом увидел на ней окошко, забранное решеткой. За окошком стояла кромешная тьма. Меня тем временем представили начальству – здоровенной наголо бритой образине в кожаной куртке.
– Ну. Что делать будем? – поинтересовалось начальство после того, как обыск не обнаружил при мне ни оружия, ни наркотиков. Я предложил нас отпустить и в ответ получил предложение посидеть денька три с бомжами.
– Ладно. Давай второго, – бросил бритый менту, который нас привел. Тот поднялся со стула и пошел выпускать господина Кусаки. Лязгнул засов. А потом случился маленький ядерный взрыв. Мент шарахнулся в сторону. Кусаки-сан ворвался в кабинет. Он тряс кулаками и пер, пер прямо на бритого. И орал. То хрипло, то булькая, то срываясь в запредельный визг. Очки и галстук разъехались в разные стороны. Бритый разинул рот и припал к крышке стола, как будто над головой свистели пули. На морде проявилась растерянность, граничащая с испугом. Он явно не был готов к подобному обороту.
– Ты кого привел, придурок? – просипел он менту, который ни жив ни мертв маячил в дверях за спиной Кусаки...
Через две минуты мы молча шли по улице, каждый по-своему переживая случившееся. Наконец Кусаки-сан произнес:
– Нехорошо. Я сорвался. Но... Но зачем они заперли меня в ту темную комнату?
К счастью, помимо попадания в оборот к российским правоохранительным органам, японцам известны и другие способы психологической разрядки. Речь не идет о чучеле генерального директора, которое каждый сотрудник может в минуту душевного расстройства отходить дубиной. Это все-таки экзотика. А мы сейчас коснемся вещей более близких и понятных.
Продолжение следует.
_
|
