УЖЕ НИКТО НИКУДА НЕ ЕДЕТВ середине минувшего лета кто-то из приятелей переслал по электронной почте издевательскую шутку местного значения: фото открытого грузовика, забитого вперемешку тюками и людьми восточного вида и окраски, с подписью «Программисты на языке Java возвращаются домой». Вряд ли кому-нибудь из индийцев, которых в лучшие дот-ком времена ввозили в долину многими сотнями, коллаж показался смешным. Теперь индийцев – и не только их – многими сотнями увольняют. 1/2/2002 КРЕМНИЕВАЯ ДОЛИНА ПРОДОЛЖАЕТ РЕЭКСПОРТ КОМПЬЮТЕРНЫХ ИНЖЕНЕРОВ
Все происходило так стремительно, что в очередное крупное разорение, сопровождаемое почестью сокращений, не успевали поверить. По данным Webmergers (компании, отслеживающей транзакции дот-комов), между январем и апрелем 2000 года свернули деятельность всего шесть Интернет-компаний. В следующие четыре месяца – уже шестьдесят. 145 дот-комов погибло в последнюю треть 2000 года, 217 – между январем и апрелем 2001-го, еще 108 свернулись за май-июнь. Вслед за дот-комами серию увольнений провели крупные высокотехнологичные компании. В конце июля объявила о шеститысячном увольнении компания Hewlett-Packard; гигант оптоволоконной промышленности JDS Uniphase уволила 7 тысяч человек.
Мои американские знакомые спрашивали, держа наготове маску скорби: «Наверное, твои русские друзья сейчас уезжают, да?» В минутном замешательстве я быстренько рылась в памяти – только затем, чтобы ответить чистосердечное «нет».
Увольнения в отрасли продолжаются. Но никто никуда не едет.
«Никто» и «никуда» – слова в данном случае очень точные, потому что утверждение действительно в двух направлениях: «наши» не уезжают отсюда, но и не приезжают сюда. Почему не приезжают – об этом чуть позже, а почему не уезжают – не знаю. Не понимаю. Русских-славянских, как и прочих сапиенсов, увольняют вполне беспощадно. Но «оловянный прут гнется, да не ломается». Русского-славянского не так уж просто выгнать взашей.
ИЗ ИСТОРИИ ВОПРОСА
Еще полтора года назад программисты были для Кремниевой долины одной из важнейших статей экспорта. Справедливости ради следует отметить, что «кремниевый рай» не был окроплен исключительно славянским потом: званы были также умники из Китая и Индии, причем их наехало гораздо больше, чем русских-украинских. Особой популярностью пользовались индийцы, которым в колониальное наследство досталась не только приличная система высшего образования, но и вполне сносный английский; по этой причине «на старте» им обычно платили больше, чем специалистам из Украины, и любили назначать их менеджерами. В один из годов бума «Майкрософт» закупил (пардон, нанял) выпускной курс одного из индийских университетов, ВЕСЬ подчистую.
Так что, вполне вероятно, – «индийское лицо» реэкспорта объясняется более значительными в прошлом масштабами экспорта. Хотя это, скорее всего, только часть ответа. «Наших», по их собственному убеждению, выручила специфика подготовки специалистов в бывших советских вузах: основательное, фундаментальное образование, которое дает возможность решать нестандартные технические проблемы. Проще говоря, их научили думать и учиться, не зацикливаясь на обретенном умении, так что им легче находить занятия в условиях изменяющихся требований к рабсиле. Главное (и часто единственное), что может помешать найти работу специалисту, умеющему быстро учиться – это временные рамки, обозначенные сроком действия рабочей визы. Так что для начала поговорим об этом.
БУМАГИ
Срок действия американской рабочей визы – три года. Контракт, который инженер подписывает при приеме на работу, чаще всего этим сроком не ограничивается, так что еще до его окончания обладатель визы чаще всего начинает хлопотать о ее продлении. Если человек трудоустроен, продление рабочей визы обычно оказывается чистой формальностью. Правда, бюрократические процедуры, связанные с перепиской с иммиграционным ведомством, часто затягиваются, так что соискателю визы приходится на месяц-другой уезжать домой (а чаще – в отпуск на теплые острова), пока его бумаги наконец-то пройдут через Immigration and Naturalization Service.
Как правило, уже в первые год-два выясняется, как долго человек хочет прожить в Штатах, и если он вдруг решил никуда больше не уезжать, то подает документы на получение грин карты. Редко кто делал это самостоятельно: в большинстве контор, куда нанимали специалистов с рабочими визами, эмиграцией занимались штатные юристы, причем в обороте у них находились одновременно десятки иммиграционных дел. Грин карту легально трудоустроенный иностранец без криминального прошлого получает, опять-таки, без особых проблем; при желании он может даже не улетать из Штатов для итогового собеседования, а пройти его в местной конторе INS. Процесс иммиграции (оформление документов, пошлины) для специалиста и его семьи оплачивал, как правило, наниматель, он же занимался расходами на поездку на собеседование в Варшаву или Москву и прохождение медкомиссии.
В целом процедура вполне обкатанная, и все-таки даже в лучшие времена в ней случались сбои, связанные, как правило, со скоростью прохождения дел через INS. Ведомство это не самое торопливое, к тому же в Калифорнии оно работает медленнее, чем, скажем, в Огайо: поток эмигрантов тут куда мощнее, не так за счет «экспорта мозгов» для нужд Кремниевой долины, как за счет низко квалифицированной, но повсеместно востребованной рабсилы из соседней Мексики. Процесс продления рабочей визы мог затянуться, так что время до ее получения нельзя было пересидеть в отпуске; приходилось увольняться с работы и уезжать. Процедура получения грин карты автоматически прерывалась. Для человека, который к этому времени успел перевезти семью, взять кредит на дом и машину и вообще расположился всерьез и надолго, это был болезненный оборот событий. Примерно те же последствия угрожали тем, кто не успеет за шесть лет «на визе» получить грин карту – таким людям, если им не повезло с адвокатом, тоже приходилось уезжать из страны. Правда, к закату своего президентства Клинтон сделал подарок для этой категории эмигрантов, отменив шестилетнее ограничение для рабочих виз. Так что безработица стала единственной угрозой эмигрантскому благополучию.
В годы Интернет-бума с его ажиотажным спросом на рабочую силу о безработице (а, следовательно – и о возможном скором отъезде), разумеется, никто не вспоминал. Инженеру из вдруг разорившегося дот-кома, которому нужно было срочно трудоустроиться в связи с визовыми осложнениями, просто приходилось соглашаться на скромную зарплату в $70-80 тысяч в год вместо 120 тысяч (что, конечно, многие переживали как тяжелую жертву). Но теперь, когда цифры официальной статистики безработицы в Украине и Штатах совпадают, и в отрасли высоких технологий работу найти достаточно тяжело, риск «не вписаться» в заданные визой временные рамки для трудоустройства возрастает. Мне известен понаслышке один такой случай: муж и жена, инженеры из Москвы, не смогли продлить себе визу и возвращаются в первопрестольную. О подробностях расспросить их не удалось, поскольку пара работала в Бостоне. Знакомых безработных в Кремниевой долине у меня со времен начала кризиса так и не завелось.
Кроме фантастического везения и нечеловеческой трудоспособности «русских» (слухи о которой иногда оказываются преувеличенными), их статистическую востребованность можно объяснить и чисто статистическими, опять-таки, причинами. Основной «призыв» программистов произошел в 1995-96 годах, за прошедшее время они в большинстве своем успели поменять визу на грин карту, то есть получить статус постоянных жителей, а значит, могут искать работу так долго, как позволяют семейные сбережения.
Эта выкладка, правда, никак не объясняет того, как удалось остаться во временных американцах инженерам «последнего призыва», приехавшим в Штаты примерно с год назад. Я по-хорошему завидую их профессиональной и житейской живучести. Завидую, например, знакомому киевлянину О.Б., которого сама же встречала «с группой товарищей» в аэропорту Сан-Франциско. О.Б. приехал работать в компании «Taos» – большой, солидной, надежной. Надежная компания прислала за ним в аэропорт лимузин с водителем, который принес вещи, помог ему усесться в транспортное средство и отвез в снятое компанией на первое время жилье; а через несколько месяцев надежная компания уволила новоприбывшего. Новоприбывший ухитрился трудоустроиться почти моментально, не потеряв в зарплате. Его новая контора, старт-ап, по слухам, самое меньшее полгода разоряться не собирается. Полгода – это большой срок, хотя для оформления грин карты и недостаточный.
Читателя не должен обмануть бодрый тон этих записок: за ним вовсе не кроется знаменитая «уверенность в завтрашнем дне», которая представляет собой нечто незыблемое. К слову сказать, «незыблемое» не входит в список приоритетов обитателей, примостившихся на краю тектонического разлома Кремниевой долины. По крайней мере, в прежние годы здесь не в чести была идея длительной работы на одном и том же месте, «непрерывного трудового стажа», так сказать. Напротив, – считалось, что если человек не менял работу более трех лет, он не пользуется спросом как специалист и боится потерять свое рабочее место. Уверенность тут дает не пожизненная «прописка» в какой-нибудь солидной фирме, а сумма умений, дающая возможность кочевать из одного места в другое без особой нервотрепки. Сейчас, правда, может не выручить и сумма умений, и приходится уезжать. Или выжидать появления приличного рабочего места, иногда подолгу...
РАБОТОДАТЕЛИ ЭПОХИ РЕЦЕССИИ
Прежде всего, их мало. Большинство компаний заморозили процесс найма рабочей силы. Непонятно, резонно ли говорить о возросших требованиях, поскольку в предыдущие годы способ использования приезжих умников заставлял вспомнить поговорку о самоваре, которым забивают гвозди: как правило, нанимаемые в России и Украине специалисты были «умнее» своих должностей. Скорее, стоит говорить о том, что теперь найм производится более целенаправленно, прицельно; резюме прочитываются внимательнее.
Более существенное и значимое изменение касается другого аспекта политики найма. Компании экономят на иммиграционных адвокатах и поэтому гораздо менее охотно имеют дело с теми, кто находится в стране по рабочей визе (не говоря уже о прямом экспорте специалистов). Как правило, у претендента на рабочее место должна быть грин карта. Кроме того, все популярнее становится идея, что при современных средствах коммуникации везти рабсилу из-за границы совершенно ни к чему. Гораздо проще, избегнув всех осложнений с американскими властями, набрать команду программистов «по месту жительства», снять для них помещение и усадить за работу, ход которой отслеживать и по почте и/или через менеджера (опять-таки «из местных»). Дешево и сердито.
Знакомый, работающий в Долине киевский инженер, рассказал увлекательную историю, которая не кажется правдивой, но в то же время является таковой. Как-то он вел со своим боссом светский разговор о том, какое это, мол, выгодное дело – использовать труд заграничных программистов, и в разговоре упомянул размер зарплаты, за которую согласится, находясь в Украине, работать большинство вполне квалифицированных выпускников университета или политеха. В состоявшемся наутро телефонном разговоре босс сообщил, что он всю ночь думал и решил нанять несравненно дешевых и технически подкованных украинских программистов, а свою нынешнюю контору распустить, о чем и объявил сотрудникам с утра пораньше. Уволенные в одночасье люди заявили, что они готовы работать бесплатно, чтобы довести до конца проект. Босс пожал плечами, но согласился, предупредив, что этот проект будет все-таки последним. Подумав еще немного, он объявил сотрудникам, что выплатит энтузиастам половину зарплаты, но разорвал договор об аренде на следующий месяц, – чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что фирма точно сворачивается.
Неизвестно, правда, отправил ли импульсивный капиталист «охотников за головами» в Киев. Во всяком случае, единственного работавшего у него киевлянина он уволил вместе со всей командой. Парень искал работу около полутора месяцев, пока, наконец, не принял болезненное для себя решение и устроился на работу с много более скромной, чем предыдущая, зарплатой (чуть больше ста тысяч в год). «Трудные времена, – вздыхает он, – рецессия».
Автор выражает признательность Леониду Егошину, Алексею Рудневу, Александру Бельцу, Игорю Свиридову и другим трудоустроенным компьютерным гениям за рассказы о наболевшем, которые он (автор) попытался изложить с доступной ему старательностью.
Анжелика ХИЖНЯЯ,
Сан-Франциско.
Специально для «Заграницы».
|
